— Джилзан! — крикнул киммериец. — Правь к морю! Потом повернешь на юг. Гребем к острову Сиптаха!
На миг над палубой повисла тишина.
— Капитан, — произнес кто-то. — Это место проклято. Там живут демоны.
Моряки, как и все суеверные люди, до колик боялись всякой нечисти. Конан и сам ее недолюбливал, но ему доводилось не раз встречаться с порождениями Мрака. И пока что ему удавалось оставаться в живых, чего нельзя было сказать о демонах.
— Понятное дело, что живут. А как же иначе сохранить сокровища для нас? Не будь их там, любой бы дурак и трус, сумел бы поживиться.
— Но оттуда еще никто не возвращался.
— Никто туда и не плавал, — отрезал варвар. — А вас поведет сам Амра.
Страшное имя прозвучало как гром среди ясного неба, и стигиец рухнул на палубу без сознания.
Зато моряки страшно обрадовались. Все они хоть раз да слышали о страшном пирате, что плавал вместе со своей возлюбленной на галере под названием «Тигрица».
— Слава Амре! — заорал кто-то, и его крик тут же был подхвачен остальными.
— Веди нас, Амра! — воскликнул Мкванга. — Мы последуем за тобой даже в Черную Бездну!
Глава четвертая
Наслаждаясь жарким, палящим солнцем и легким бризом, что приятно обдувал нежную кожу, Рамон стоял, прислонившись к борту захваченной галеры, и смотрел вдаль. По обычаю, настроение у него было приподнятым, и он с удовольствием вдыхал чистый морской воздух, что полнил его легкие.
Ритмичное поскрипывание весел и мерный стук барабана, что задавал ритм гребцам, ласкал слух стигийца, отчего он становился еще более радостен. Рамон смотрел на этих копошащихся людишек и чувствовал свое превосходство над ними. Все они трудились только ради того, чтобы ему было приятнее и удобнее жить на свете.
— Так и должно быть, — подумал Рамон и направился к небольшому столику, на котором стояло вино и засахаренные фрукты. Отправив с легкой грацией в рот несколько орешков и раскусив их крепкими зубами, Рамон в очередной раз посмотрел на стройного юнгу, что пронесся мимо. За это утро он уже успел заприметить его и теперь подумывал, не развлечься ли ему с этим мальчишкой. Когда тот бежал назад, стигиец жестом велел ему остановиться и сесть рядом.
Юноша боязливо присел на краешек плетеного стула.
— Угощайся, — предложил Рамон.
Мальчик, не смея отказать жрецу, схватил засахаренную грушу и надкусил.
— Рамон, пристально оглядев его гибкое, упругое тело, окончательно уверился в том, что воздерживался слишком долго.
Прожив довольно много лет в общине, где не было женщин, он не видел ничего зазорного в сношениях с мужчинами. Впрочем, в Стигии смотрели на это спокойно.
— Выпей, — снова предложил Рамон. Ему, конечно же, нравилось, когда его жертвы оказывали некое сопротивление, но легкое опьянение не помешает. Так мальчишка станет еще привлекательнее.
Медленно, очень медленно, подбирая к нему ключики, стигиец расположил мальчика к себе, а когда тот, уже смотрел на него влюбленными глазами, увел в свою каюту.
Там, сидя рядом с Рамоном, юнга ощутил на своем колене его сильную руку. Словно в трансе, он увидел его приближающиеся губы, которые с силой впились в его рот. Разом обмякнув и расслабившись, мальчик целиком отдался наслаждению. Казалось, губы и руки стигийца не оставили без внимания ни одну пядь его молодого тела. И когда юноша почти достиг пика удовольствия, крепкие руки Рамона перевернули его на живот, и в этот момент все его тело пронзила дикая боль. Мальчик выпал из опьяняющего забытья и попытался вырваться. Но не тут-то было. В меру мускулистое тело Рамона было на диво сильным, и он с легкостью удержал худенькое тело мальчика, а попытка закричать была тут же пресечена болезненным ударом в затылок. Юнга зарылся лицом в подушку, которая тут же стала мокрой от слез.
Когда наконец все было кончено, юнга попытался свернуться калачиком, но из его груди вырвался лишь болезненный стон. Он не мог даже пошевелиться. Рамон же, наоборот. Вскочив на ноги, он сладко потянулся и подошел к большому медному зеркалу. Посмотрев в него, он остался доволен. Его хищное гибкое тело было настоящим произведением искусств. В этот момент он чувствовал себя вечно юным богом, что снизошел к простому смертному и осчастливил его.
Одевшись в чистое, он посмотрел на стонущего мальчишку и крикнул:
— Торн, выкини отсюда эту падаль.
В данный момент плач и стоны не заводили его, а безмерно раздражали.
В дверной проем шагнула огромная фигура северянина. Торн с насмешкой осмотрел юнца, а затем, схватив его за волосы, потащил юнгу вон из каюты. Торн точно так же не брезговал молодыми пареньками, особенно когда они так похожи на девчонок. Так что когда мальчик смог доползти до своей койки, он уже был изуродован до неузнаваемости.
Весть о том, что произошло с юнгой, мгновенно облетела корабль. И все члены команды, свободные в этот момент от несения вахты, отправились в кубрик.
Юноша слышал, как они вошли, но, сгорая от стыда, обернуться не решился. Он ждал от суровых моряков понимания и сочувствия, но вместо этого чья-то рука ухватила его за волосы и с силой вжала лицом в доски…
Мальчик потерял сознание.
* * *
Рамон будто сбросил десяток лет. Все утро он упражнялся с мечом, меняя партнера за партнером. Стигийские вояки были поражены его скоростью и отточенному фехтованию. А ведь среди них попадались бывалые вояки.
