Остров Итонго - [8]

Достигнув такого высокого уровня по шкале медиумических возможностей, Янек уже не опускался ниже. Наоборот — его идеопластические способности углублялись и совершенствовались при каждом новом эксперименте. В конце концов он был в состоянии вызывать одновременно несколько фантомов.

Для Бендзинского памятно было мгновение, когда из флюидной мглы появился первый силуэт — фигура мужчины среднего роста с жестоким выражением лица. Призрак, наклонившись вперед, следил широко раскрытыми глазами за чем-то, что лежало прямо перед ним на земле.

Фантом, вызванный однажды из небытия, постоянно появлялся при каждом сеансе, как будто был главным героем какого-то события, история которого терялась во мраке потустороннего мира. Со временем к нему присоединились другие призраки — две очень красивые и поразительно похожие друг на друга женщины, по-видимому, сестры. Женщины враждебно смотрели друг на друга. Лицо одной из них, блондинки, которая была моложе, всякий раз, когда ее глаза встречались с глазами второй — брюнетки, искажалось гримасой ненависти.

Мужчина словно бы их не замечал. Он остекленевшим от ужаса взглядом всматривался во что-то, что лежало перед ним — у самых его ног…

Появившись однажды из бесформенного хаоса, трагическая троица упрямо возвращалась на поверхность мира феноменов, превратившись в лейтмотив всех экспериментов. Их настойчивость привлекла внимание доктора. Он видел в ней подсказку, которой следовало воспользоваться. Тут доктор Бендзинский снова оказался на перепутье своих теорий, где дорожные указатели обозначали два противоположных направления. Или все это было продуктом подсознательной деятельности самого медиума, или же на его фантазию влияли личности из потустороннего мира. Доктор должен был выбрать одну из двух гипотез — либо принять анимистическую интерпретацию, которая ограничивалась бы личностью самого медиума, либо, склонившись к спиритической теории, допустить возможность интервенции потусторонних сил. Таким образом, он нуждался в объяснениях и дополнительных подсказках. По его инициативе, на одном из майских сеансов, члены исследовательской комиссии задали призракам ряд вопросов, целью которых было выяснение их желаний и стремлений. Ответ был получен в виде так называемого непосредственного послания. На сланцевой табличке, положенной в ящик письменного стола, по окончании сеанса было обнаружено следующее написанное мелом сообщение:

«На 50º северной широты и на 40º восточной долготы».

Подсказка была очевидной. Бендзинский не преминул ею воспользоваться.

В середине июня, в обществе Янека и одного своего друга из числа врачей, он выехал из Варшавы в указанном на табличке направлении. Последней в тех краях местностью, до которой доходила еще железнодорожная линия, были Венгары — затерянный в чистом поле полустанок. Выйдя из поезда, трое путешественников оказались в незавидном положении. Как сообщил «начальник станции» — обычный будочник — ближайшая деревня, где можно нанять телегу, находится в более чем двух милях отсюда. Не оставалась ничего другого, как пойти туда пешком. К счастью, день был солнечный и теплый, а размытые весенними дождями дороги высохли уже в достаточной мере.

Через четыре часа они остановились в Малых Пецках, — тихой, затерявшейся среди лесов и оврагов деревеньке. Здесь они переночевали, а наутро, на рассвете, наняв телегу приступили, наконец, к поискам. Доктор Бендзинский, вооружившись картой местности, компасом, секстантом и другими навигационными приборами, словно капитан корабля, сидя на козлах рядом с извозчиком, руководил походом. Управлявший конями крестьянин был слегка удивлен этой поездкой наугад, — такой она ему казалось, — этим блужданием во все стороны, но, послушный чудачествам городских господ, поворачивал лошадок то направо, то налево, заезжал в леса, брал с разгону бездорожья, прорывался силой через кустарник, поворачивал, разворачивался, объезжал вокруг… И наконец, выбравшись под вечер из какого-то густого, как волчья шерсть, бора, уставился выцветшими глазами в пустое пространство, тянувшееся теперь перед телегой до самого горизонта, и неожиданно перекрестился.

— Господи Иисусе, — сказал он, указывая кнутом на какую-то далекую, темную точку на горизонте. — Так ведь мы, милостивые господа, где-то подле Баньковой Воли.

— Знаете это место? — спросил Бендзинский.

— А как же, знаю. Пропащая это Воля. Я туда с вами не поеду.

— Это почему же?

— Там что-то уже не первый год «цепляет».

Бендзинский довольно улыбнулся.

— У меня такое впечатление, — объяснил он своему коллеге-врачу, — что мы наконец нашли то, что искали. Приборы подтверждают идентичность места. Через полчаса будем у цели.

— Я туда не поеду, — возразил крестьянин.

— Не будьте ребенком, пан Матеуш! Подвезите нас на километр от того места и подождите.

Но пан Матеуш заупрямился и в трех километрах от цели остановил телегу окончательно. После долгих переговоров порешили на том, что господа дальше пойдут пешком одни, переночуют в Баньковой Воле, если им так хочется, а он, Матеуш, приедет за ними следующим утром и заберет назад в том месте, в котором они теперь слезли с телеги. Хочешь не хочешь отправились они пешком к маячащей вдали усадьбе, в то время как извозчик, хлестнув коней, помчался на ночлег к ближайшему хутору, находящемуся в добрых трех милях от этого места.