Остров Итонго - [6]

Когда они снова вошли в кузницу и увидели ее изнутри, то к их великому удивлению все оказалось там на своих местах. Рабочие инструменты и материал для обработки, исполнив безумный танец, послушно вернулись туда, где находились прежде. Все происшедшее казалось теперь Шимону дурным сном.

— Эй, Якуб! — толкнул он в бок стоявшего рядом помощника. — Или мне это все приснилась, или я хватил лишку перед воскресным днем?

— Как бы не так, пан мастер! Все это истинная правда.

— Хм… Ты видел эту заваруху собственными глазами?

— А как же.

— Ну а вы, остальные? — окинул он взглядом всех своих помощников.

— Богом клянемся, истинная правда! — ответили они ему хором. — Мы все видели от начала до конца.

— Ну, а коли так, тогда хватайтесь за работу! Надо наверстать упущенное время!

И снова послышалась железная песня молотов и наковальней…

Наутро Янек, кузнецкий сын, лежал целый день в комнате бледный как труп, а голова его гудела, словно упавший на землю чугунный горшок. Он жаловался, что у него все болит, что он чувствует слабость во всем теле, как будто кто-то его поколотил. Старик помрачнел и сильно этим обеспокоился.

— Может, тебе кости поломало вчера в кузне?

— Ой нет, отец. Не ударило меня нигде ни разу, пока мы все вместе были внутри. А потом я убежал оттуда вместе с вами. Это что-то другое. Бог даст, завтра пройдет.

И действительно, прошло. Уже на следующий день Янек снова помогал отцу при наковальне.

* * *

Но выпущенные однажды на волю силы с тех пор время от времени давали о себе знать, как будто хотели показать, что у них уже в кузнице появились определенные права и что они тут хозяйничают как у себя. Очень быстро дом кузнеца прославился в окрестностях этим шумом и стал объектом паломничества жаждущих чудес зевак. Шимон Гневош не слишком был рад этим неустанным, докучливым посещениям, поскольку они мешали ему работать и не приносили ни малейшей пользы. Так прошло несколько лет.

И вот в один прекрасный день из города прибыло несколько элегантных и очень серьезно выглядевших господ. Один из них, кажется начальник экспедиции, сперва представил Гневошу своих коллег — врачей-психиатров из Варшавы, а потом представился сам как директор клиники нервных болезней на Жолибоже[2].

Звали его доктор Бендзинский, и прибыл он сюда в качестве начальника психиатрической комиссии для исследования необычных феноменов, слава о которых дошла и до столицы. В нескольких вежливых, хотя и нашпигованных неясными для Гневоша словами предложениях, представил ему доктор важность своего задания, а также пользу, которая может отсюда возникнуть для польской науки, и попросил позволить комиссии тщательно изучить место, где наблюдались явления, и проследить их возможный ход. Привлеченный обещанием значительного вознаграждения, кузнец не проявлял никакого недовольства и даже посодействовал в проведении наблюдений, уступив господам в качестве квартиры часть своего дома.

Комиссия прибыла в Крулювку вскоре после очередной атаки на кузницу, когда исчерпанные силы, по-видимому, отдыхали и восполняли запас энергии для новых странных действий. Поэтому господам пришлось подождать. Но они не теряли времени даром. Особенно доктор Бендзинский, который с неустанным энтузиазмом и тщательностью знакомился с местом и людьми. Он усердно расспрашивал о давних феноменах, добывал сведения у очевидцев, составлял на основе их показаний целые протоколы, делал какие-то заметки, выписки, чертил графики, производил измерения и т. д. и т. п.

Этот уже седой господин, мудро и холодно глядящий сквозь очки в золотой оправе, окружил особой заботой Янека, к которому почти с самого начала проявлял живой интерес. Наконец, после недельного пребывания у кузнеца, комиссия дождалась желанного момента. Терпеливость господ была вознаграждена сторицей, потому что явление превзошло все их ожидания — в кузнице на этот раз воцарился истинный ад. Даже на другом конце деревни слышны были звуки бесовского игрища.

— Похоже, что сам Люцифер сорвался с цепи, — ворчал мастер, который, по правде сказать, был очень доволен и в этой ситуации чувствовал себя, как директор цирка, гордившийся неожиданно удачным выступлением.

Когда уже все было кончено и кузница вернулась в нормальное состояние, доктор Бендзинский, от имени комиссии, поблагодарил кузнеца, выплатил ему причитающуюся сумму, после чего заботливо занялся Янеком, который примерно через час после происшедшего занемог, проявляя симптомы крайнего истощения. Доктор измерил его пульс, внимательно заглянул ему в глаза, простукал, послушал и, просияв, поделился с присутствующими коллегами радостной новостью, заявив, что у юноши типичное изнеможение, вызванная исчерпанием телекинетических сил.

— Господа, — подвел он итог своему диагнозу. — Мы нашли, наконец-то, великолепного медиума. Не забрать ли нам его в Варшаву?

— Не знаю, удастся ли вам, — ответил ему один из врачей. — Сомневаюсь, что старик согласится расстаться с сыном.

— Согласится, согласится. Я нарисую перед ним образ сказочной карьеры, ожидающей его сына. Впрочем, он, кажется, найденыш и кузнечный подмастерье из него не ахти какой. Он скорее похож на мечтателя, видящего сны наяву, а его медиумные способности только мешают старику в работе. Я все объясню кузнецу. Увидите, что он согласится на мои условия.