Остров Эскадо - [22]
— Эх! — беспомощно заголосил Плинтус. — Остались мы с тобой, Полиглотик, без денег. И совсем одни!
— А мы?! — подъехали к пожилому пирату на его собственной походной самоходной кровати младший помощник капитана Тепа и старший помощник Тяпа. — Мы тоже остаемся. С тобой.
— Я вам останусь! Сию минуту домой! — вскричала их несчастная мать и, схватив дочек под мышки, спрыгнула в лодку.
Оставшись один на один, Плинтус и Полиглот долго жаловались друг другу на жизнь, ябедничали на несчастную судьбу, всячески поносили, обзывали, охаивали и крыли благим матом свой унылый жребий, стыдили, распекали, попрекали, песочили отворачивающуюся фортуну.
Когда Президент острова Эскадо Синдирелла узнала, что Плинтус остался наедине с попугаем, она вздохнула:
— Надеюсь, эта парочка больше не доставит нам хлопот, поскорей куда-нибудь денется.
Президентские надежды оказались напрасными.
Осыпав с ног до головы бранью и со всех сторон обложив ругательствами собственную горькую долю, охрипший Плинтус буркнул все еще кляузничающему на свой жалкий удел попугаю:
— Никуда не денешься, придется мстить.
— С кого начнем? — деловито поинтересовался попугай.
— Со всех! — прохрипел Плинтус, презрительно щуря естественный глаз и кровожадно почесывая искусственную ногу. — Со всех жителей острова Эскадо.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ПЕРВАЯ ГЛАВА
Из чего забегают в горлышко? За чем обращаются к правительству? Что носят бабушки? С кем сплясать приятно?
По волнам плыла мокрая снаружи, сухая внутри бутылка. В бутылке тосковала букашка Наташка. Она только на минуточку из любопытства забежала в горлышко, но в эту минуту бутылку заткнули, кинули в море. Вместе с Наташкой в бутылке плыла сухая записка. От скуки Наташка уже сто раз прочитала эту несчастную записку, выучила наизусть и теперь, такая же несчастная, печально бродила по последней букве «Ц». Волны шлепались на бутылку, забрызгивали стекло. Наташка перепрыгнула на предпоследнюю букву «И», там тоже немножко погуляла. Потом шагнула на стоящую рядом «Р», оттуда — на «П». Гулять по буквам ей надоело. Букашка легла на «Ш» — это была первая буква последнего слова — и заснула. Ей приснились сабля и сопля. Саблей размахивал здоровенный пират, сопля висела на кончике носа другого пирата. Простуженного. Простуженный кашлял и чихал, а здоровенный обещал Наташке кучу неприятностей, если она выдаст их пиратскую тайну.
— Какую тайну? — причитала Наташка во сне. — Нет у меня ваших тайн. Нету.
— Врешь, врешь! — шипел во сне здоровенный пират, а на его лысине подпрыгивал, дрыгал кривыми лапками, хищно щелкал клювом попугай Полиглот, владеющий тремя с половиной языками.
Букашка Наташка больше не могла смотреть такой страшный сон, изо всех сил постаралась проснуться. И у нее получилось.
Проснулась Наташка голодная, на завтрак съела маленький кусочек записки — ничего другого в бутылке не нашла.
Шли дни. Бутылка плыла. Наташка ела записку. Каждый раз откусывала по кусочку на завтрак, обед, ужин и в один прекрасный день съела записку до конца. Этот день действительно оказался прекрасным: к вечеру бутылка стукнулась о берег острова Эскадо и разбилась. Пошатываясь, Наташка осторожно, стараясь не порезаться, выбралась из крупных осколков и впервые за долгие месяцы легла спать на твердой земле. Твердая земля Наташке не понравилась, оказалась слишком жесткой. Букашка никак не могла заснуть, крутилась, вертелась и среди ночи решила поискать что-нибудь помягче. Нашла и тут же заснула.
Ей приснился сон. К счастью, на этот раз во сне было очень темно. Букашка ничего не увидела.
Этой же ночью с другой стороны к острову Эскадо подкрался неопрятный корабль. На берег вылезли двое с лопатами. Один здоровенный, другой простуженный.
— А…пчхи! — сказал простуженный здоровенному, и оба, стукаясь лопатами, убежали в темноту.
А утром на главной улице острова Эскадо случился затор. Машины никуда не ехали. Посреди улицы двое с лопатами копали яму. Яма становилась все глубже, застрявших машин собиралось все больше, водители с пассажирами нервничали все сильней и сильней.
— Почему яма? — спрашивали друг друга вод ители и пассажиры. — Зачем яма? Да еще такая глубокая.
Милицейский в зеленой фуражке нагнулся над ямой, вежливо крикнул вниз:
— Людям ехать надо, а у вас яма. Все на работу опоздают.
— Ну и апчхи! — грубо ответили из ямы и выкинули оттуда две кучки земли.
Милицейский молниеносно присел, метнулся влево, ловко увернулся от первой кучки, потом стремительно прыгнул вправо, там хотел увильнуть от второй, но вторая кучка земли его настигла. Попала прямо в фуражку.
Милицейский спокойно стряхнул землю с фуражки, сказал все еще вежливо, но уже очень строго:
— За это придется ответить.
Водители, пассажиры выскочили из машин, сбежались к яме посмотреть, как будут отвечать копатели.
Но из ямы не ответили. Милицейский зорко посмотрел в глубину, никого не увидел. В яме было пусто. Оба копателя, простуженный и здоровенный, исчезли вместе с лопатами из ямы в неизвестном направлении.
В это же утро, рассказывая Президенту Синдирелле новости, теледикторы сообщили:
— На нашем острове посредине главной улицы выкопалась яма. Глубокая. Кто выкопал, зачем копал — неизвестно. Население волнуется, проехать не может, обращается к Правительству за разъяснениями, спрашивает, что делать.
