Остров бесконечной любви - [15]

Асьенда Хосе Мельгареса славилась своими празднествами, вроде того, что устроили несколько лет назад, когда выходила замуж сеньорита Тереса, плод союза хозяина и Марии Тересы Эрреры, дочери второго маркиза де Альмендарес. На празднике, в числе прочих гостей, побывал сам великий князь Алексей из России[9].

Теперь повозка с грузом рабов въезжала в усадьбу. Одни были напуганы, другие смирились со своей участью, но всех незамедлительно отправили к донье Маритé – так именовали ее возницы. Женщина стояла на пороге дома, рабы – на некотором отдалении. Хозяйка несколько секунд их рассматривала, потом прошла вперед. При каждом шаге платье ее пугающе поскрипывало, что никак не могло успокоить взволнованных невольников.

– Как тебя зовут? – спросила хозяйка у единственной девочки-подростка.

– Камария.

– Это что, имя?

– Так меня назвала моя мать.

Донья Марите задержала на девушке взгляд, она почувствовала боль за этим вызывающим ответом.

– Где она?

– Умерла.

Дрожь в голосе не ускользнула от внимания Марите.

– Как называли тебя господа в том поместье?

– Каридад.

– Хорошо, Каридад. Думаю, я оставлю тебя при себе. – Госпожа указала кружевным веером на двух мальчиков, которые во время всего пути держались за руки. – Томас, – обратилась она к одному из надсмотрщиков, доставивших рабов, – нам, кажется, нужны садовники и какая-то кухонная прислуга?

– Кажется, да, госпожа.

– Ну так позаботься об этом. А вы, – кивнула она девушке и мальчикам, – пойдемте со мной.

Она повернулась и пошла в дом. Каридад взяла детей за руки и повела вслед за новой госпожой.

Дом окружало центральное патио, ограниченное четырьмя галереями. В отличие от других подобных особняков, эти галереи были закрытыми, не имели выхода во двор. И все-таки французские жалюзи с геометрическими узорами пропускали достаточно света и воздуха, так что в комнатах было светло и прохладно.

– Хосефа, – скомандовала госпожа чернокожей служанке, – проследи, чтобы они помылись и поели.

Старая негритянка заставила новеньких вымыться и переодеться в чистое и только потом отвела на кухню. Все трое были рождены на острове и плохо понимали язык своих предков. Поэтому старухе приходилось наставлять их на скверном испанском:

– Когда в колокол звонит, это рабу есть… Хозяин терпеть не любит никакая грязь на сапоги, так вы утром чистить и блестеть. – Она посмотрела на мальчиков. – Это для вам.

Каридад поняла, что будет служить кем-то вроде горничной при спальне. Ей предстоит гладить белье, причесывать хозяйку, опрыскивать ее духами, чистить туфли, приносить напитки и обмахивать донью Марите веером. Хосефа сама будет обучать девочку всем потребным умениям, потому что, хотя у Каридад имелся кое-какой опыт, изысканная загородная жизнь под Гаваной требовала особой сноровки.

Время от времени девушка сопровождала хозяйку, посещавшую другие усадьбы. Чаще всего они ездили на асьенду редкой красоты, принадлежащую дону Карлосу де Сальдо и донье Каридад Лáмар; предыдущая владелица асьенды умерла.

Когда хозяйка и служанка отправились в эту усадьбу впервые, в тамошнем саду трудились трое рабов – они подрезали и поливали жасминовые и розовые кусты. Один из них, мулат с таким же оттенком кожи, как у Каридад, при виде женщин снял шляпу – и, как показалось девушке, не из почтения к белой госпоже. Она была готова поклясться, что взгляд работника обращен на нее. Так Каридад впервые увидела Флоренсио. Однако только через три месяца он осмелился заговорить с нею.

Однажды вечером, улучив момент, когда Каридад отправилась на кухню за напитками для господ, Флоренсио подошел к ней. Тогда девушка узнала, что молодой человек, так же как и она, был сыном белого хозяина и чернокожей рабыни.

Мать сумела выкупить себя на свободу после того, как предыдущий хозяин продал ее дону Карлосу, но при этом предпочла остаться вместе с сыном на асьенде. Каридад эта ситуация показалась странной, однако Флоренсио объяснил, что подобное случается нередко. Порой домашние рабы лучше питаются и одеваются при покровительстве господина, чем когда работают на себя, поэтому негры воспринимают свободу как ответственность, к которой они не готовы. Они скорее согласятся получать толику еды от хозяина, нежели жить как живется, не зная, чем заняться на свободе. Флоренсио был прекрасно воспитан, он умел читать и писать и изъяснялся как образованный – об этом позаботились хозяева, которым хотелось иметь при себе просвещенного раба, способного улаживать деликатные дела. Но, в отличие от матери, умершей два года назад, юноша мечтал обрести свободу и открыть собственное дело. Его ничто не держало в усадьбе. К тому же для Флоренсио, как и для большинства его братьев, все опасности свободы были милее, чем унизительное рабство. И чтобы стать свободным, он уже давно начал откладывать деньги… В кухню вошел другой слуга, и разговор прервался. Каридад не успела ответить, что и сама копит деньги с той же целью.

Иногда донья Марите навещала соседнюю усадьбу, иногда чета Сальдо-Ламар наведывалась к ней. Флоренсио сопровождал своих хозяев в качестве кучера, что давало ему возможность обменяться с Каридад несколькими фразами, когда девушка подносила ему бокал с напитком.