Остроумный Основьяненко - [13]

Трудно назвать другую повесть Квитки, которая вызвала бы столь одобрительные и даже восторженные отклики, как «Маруся». Правда, вначале такое мнение не было единодушным. Первый рецензент «Малороссийских повестей» И. Мастак (О. М. Бодянский) оценил ее весьма сдержанно: «Она чрезвычайно растянута и загромождена описаниями. Зачем столько быть неумерену в них. Все хорошо у места и во время. <…> Как бы то ни было, в Марусе при всех недостатках, есть места истинно прекрасные, набросанные художническою кистию; таковы: описание свадьбы Марусыной подруги; разговор Маруси с Васылем на пути в город и обратно; их обручение; болезнь и погребение Маруси, особенно последнее»[60].

Но действительно достойную оценку она получила, когда была переведена и стала достоянием русского читателя. Об отношении к ней Белинского уже было сказано. Она произвела такое впечатление на Шевченко, даже через несколько лет после того, как он мог с ней познакомиться, он писал Квитке: «Не оставьте же, любите меня, как я вас люблю, ни разу не видев. Вас не видел, а вашу душу, ваше сердце так вижу, как, может, никто на всем свете. Ваша „Маруся“ так мне вас рассказала, что я вас насквозь знаю»[61].

Е. Гребинка, выступая против утверждений, что украинский язык якобы пригоден лишь для описаний комического характера, использовал как убедительный аргумент именно эту повесть Квитки, которую ценил как раз за то, что в ней «короткие чувства выражены так удачно, что даже приверженцы этого мнения, собиравшиеся хохотать до упаду при одном имени Маруси, плакали под конец повести»[62].

На появление русского перевода «Маруси» откликнулся Н. А. Полевой в обширном обзоре «Очерк русской литературы за 1838 год», напечатанном в «Сыне отечества». Он не пожалел для нее самых восторженных слов: «Наконец с истинным наслаждением встретили мы в Современнике „Марусю“, повесть, написанную на малороссийском наречии одним из наших русских литераторов, урожденцем Малороссии, скрывающим свое настоящее имя под именем Грицка Основьяненка. Не удивляемся, что издатель Современника решился занять этою повестью, прекрасно переведенною с малороссийского на чистый русский язык, большую часть Современника. Маруся – произведение превосходное, рассказ от души, проникнутый тихою задумчивостию, дивно красноречивый в безыскусной его простоте. Это живая картина Малороссии, и мы ничего еще на русском языке подобного не читывали <…> Читайте же Марусю и заметьте, что в ней нет ни одной натянутой фразы, почти нет происшествий, и между тем это так хорошо, как народная песня, как неукрашенная искусством природа благословенной Малороссии и – мы готовы еще двадцать сравнений, чтобы выразить только, как хороша эта Маруся! Как превосходны характеры героев повести, как трогательны подробности и как все это верно с природы между тем! Грицка Основьяненка, после его Маруси, мы ставим в число наших замечательных современных писателей»[63].

Неизвестный нам рецензент «Козырь-девки» не той повестью восхищался, которая обозначена в названии его рецензии, а «Марусей». «Его „Маруся“ – писал он, – в своем роде такое же совершенство, как и всякое из бессмертных созданий чудной Древности»[64].

В 1844 г. Иер. Галка (Н. И. Костомаров) напечатал в альманахе «Молодик» «Обзор сочинений, писанных на малороссийском языке», где значительное внимание уделено женским образам в повестях Квитки и ведущее место среди них также занимает Маруся. Он писал: «Эта столь поэтическая Маруся ничуть не идеал: она обыкновенная в быту малороссиянка; вы можете много увидеть таких Марусь и, может быть, ни одной не узнаете <…> Но автор раскрыл перед вами ее душу, ввел вас в таинственный мир, и вы изумляетесь обилию неисчерпаемого чувства, которое было от вас закрыто. <…> А откуда это изящество характера Маруси? Оно истекает из ее исторической жизни. Маруся – это малороссиянка древнего века, живущая в новом. <…> Но при всем превосходном изображении характера Маруси, при всех прекрасных описаниях, трогательных и увлекательных сценах – одним словом, при всех неотъемлемых ее достоинствах, мы должны заметить, что она имеет большие недостатки. Характер Василя не ясен и даже не естествен; в нем не видно такого простодушного чувства, как в Марусе – он сентиментален, и самое удаление его в монастырь не производит сильного эффекта. Характеры Наума, отца Маруси, и матери ее также не отличаются резкими чертами. В отделке нет художественности: иное растянуто, другое не досказано»[65].

А еще через четверть века «Маруся» стала одной из тем ожесточенной полемики между П. А. Кулишом и М. А. Максимовичем. Возникла она в связи с тем, что Кулиш, по мнению Максимовича, недооценивал Гоголя, чем и была вызвана серия его статей «Оборона украинских повестей Гоголя». Эти вопросы не соотносятся с нашей темой, и мы не будем в них углубляться. Но Максимович, человек по складу характера очень эмоциональный, стремился пользоваться любым случаем, чтобы оспорить оценки Кулиша и подвергнуть их критике. Это стремление и побудило его написать статью «Трезвон о Квиткиной Марусе». Написана она была, согласно авторской помете, 26 октября 1861 г., но опубликована в журнале «Киевская старина» лишь в 1893 г.