Остроумие мира - [36]

Когда отбирали голоса и уже обошли всех, заметили старичка — ргомистра, который мирно почивал, убаюканный бурными прениями. Его, разумеется, растолкали с негодованием, и он, отряхнув сон, полюбопытствовал, на чем же порешили.

— Постановили пойти и поднести французскому королю ключи.

— А он их уже требовал? — спокойно осведомился старичок.

— Нет еще, — отвечали ему.

— Так с какой же стати ему их отдавать?.. Подождем, по крайней мере, когда он их потребует!

Этот простой и мудрый совет, к счастью, был принят и спас город и республику.

* * *

Когда Ленотру было поручено составить план версальского парка, он, наметив главные части работы, повел Людовика XIV в парк, чтобы показать ему на месте расположение частей. Король был в совершенном восторге от его плана и после обзора каждой части плана в восхищении повторял:

— Ленотр, я жалую вам за это двадцать тысяч франков.

После четвертого «жалования» Ленотр, человек редкого бескорыстия, заметил королю с некоторой резкостью:

— Ваше величество, если так пойдет дальше, то я боюсь, что разорю вас!

* * *

Людовик XIV очень любил аббата Брюи; зная, что старый патер страдает слабостью зрения, он иногда спрашивал у него, как тот себя чувствует, поправляются ли у него глаза.

— Благодарю вас, государь, — отвечал старик, — мой племянник-доктор уверяет меня, что теперь я стал лучше видеть.

* * *

Прогуливаясь однажды по версальскому парку с Мансаром, строителем замка, и Ленотром, создателем парка, Людовик, любуясь фасадом здания, сказал своим спутникам очень лестную любезность: оба вы, дескать, сделали свое дело так, что лучше невозможно себе и представить, создали вещи, достойные всеобщего удивления.

— Государь, — отвечал ему Ленотр, — есть на свете нечто, еще более достойное удивления и редкостное.

— Что же именно? — полюбопытствовал Людовик.

— Король, величайший в мире, удостоивающий добродушной беседой своих каменщика и садовника.

* * *

Шовелен, близкий друг короля Людовика XV, умер внезапно, от удара, во дворце и чуть ли не в присутствии короля, на которого его смерть произвела сильное впечатление, потому что он вообще ужасно боялся смерти. Через несколько дней после этого король был в Шуази, собирался куда-то ехать, и вдруг ему доложили, что одна из запряженных в его экипаж лошадей внезапно упала и тут же издохла.

— Совсем как мой бедный Шовелен! — воскликнул испуганный король.

* * *

Сильно расстроив свое здоровье, Людовик XV однажды советовался со своим врачом Ламартишером и, выслушав его, грустно заметил:

— Вижу, что становлюсь стар, пора, верно, затормозить карету!

— Лучше бы вовсе распрячь ее, государь! — отвечал врач.

* * *

Г-жа Кампан, бывшая актрисой сначала при дворе Людовика XV, потом у Марии Антуанетты, в своих интересных записках рассказывает о первой беседе, которой удостоил ее король. Он куда-то уезжал и встретил ее на выходе. Узнав ее, он остановился и спросил:

— Мадмуазель, правда ли, что вы очень образованны и говорите на пяти иностранных языках?

— Только на двух, государь, — отвечала девушка, — на английском и итальянском.

— Но вы вполне владеете этими языками?

— Вполне свободно, государь.

— Ну, и двух языков довольно, чтобы свести с ума собственного мужа! — заметил, смеясь, король.

* * *

Однажды Людовик XV упрекал свою возлюбленную, г-жу Деспарбес, в том, что она ему изменяла со многими.

— Ты расточала свои милости всем моим подданным; ты была благосклонна к Шуазелю, — говорил он.

— Но он так могуществен! — оправдывалась Деспарбес.

— Потом маршалу Ришелье! — продолжал король.

— Он такой умница!

— Манвилю!

— Если б вы знали, какой он красавец!

— Ну, а герцог Омон? Он что? Красавец, умница?

— О государь, он так глубоко предан вам!

* * *

Посетив однажды военные склады, Людовик XV увидел там очки и, сказав: «Ну-ка, попробую, хороши ли они мне?» — надел их и стал читать бумагу, которая как бы случайно лежала на столе. Но бумага эта была, вероятно, положена тут, у него на виду, нарочно, потому что содержала в себе чрезвычайно пышные и льстивые похвалы по его адресу. Прочитав несколько строк, он бросил бумагу и очки и сказал, смеясь:

— Нет, никуда не годятся, слишком увеличивают!

* * *

Один придворный шут что-то такое напроказил, т. е. позволил себе чересчур большие вольности в словах и был изгнан из дворца. Некоторое время он пробыл в немилости, а затем ему позволили вернуться. Король Людовик XV сказал шуту:

— Ну, ты опять по-прежнему будешь рассуждать и обсуждать и указывать мне на мои ошибки?

— О нет, ваше величество, с какой стати буду я разговаривать о таких вещах, которые и без меня известны всем и каждому.

* * *

Один очень молодой офицер Орлеанского полка был отправлен к Людовику XV с каким-то очень приятным для короля известием. Пользуясь случаем, офицер попросил себе в награду орден св. Людовика, который обычно давался лишь старым служакам. Король на его просьбу ответил, что он еще слишком молод.

— Государь, — сказал ему на это юный офицер, — у нас в Орлеанском полку люди недолго живут, старых нет.

* * *

Замечательно, что король был чрезвычайно прост и терпелив с прислугой. Так, однажды лакей, светя ему, когда он раздевался, капнул ему горячим воском на ногу.