Осторожно, яд! - [5]

Это был высокий мужчина лет тридцати пяти, с широко поставленными серыми глазами и насмешливым ртом. Войдя в прихожую, он обменялся взглядом со Стеллой, которая тут же направилась к нему, чтобы поздороваться.

– Ах, Дерик! Наконец-то вы приехали. Слава богу! – говорила она, пожимая доктору руку.

– Стелла, не забывай, наверху лежит труп твоего дяди! – с рассеянным видом упрекнула мисс Мэтьюс. – Нет, я не против, и уверена, что наш дорогой доктор Филдинг… Только Грегори сказал… Хотя теперь, когда он отошел в мир иной, вряд ли это имеет значение, потому что у него уже иные мысли. По крайней мере, так говорят, хотя мне непонятно почему. Господи, совсем запуталась! И не думала, что будет так тяжело и неприятно. Я-то меньше всех желала смерти Грегори. Это все утка, доктор. Я умоляла Грегори не есть ее, но он не послушался и поступил по-своему, и вот теперь лежит мертвый. А две чудесные котлетки из мяса ягненка пропали зря. Съедены прислугой в кухне! Подумать только, нежнейшая английская ягнятина!

Доктор Филдинг, ответив на рукопожатие Стеллы, прервал скорбный монолог тетушки Харриет и попросил разрешения подняться в спальню Грегори Мэтьюса.

– Да-да, разумеется! – Мисс Мэтьюс взволнованно огляделась по сторонам. – Я сама провожу вас наверх, вот только еще раз заходить в комнату Грегори не хочу. Гай, ты теперь единственный мужчина в доме!

– Нет нужды меня провожать, я не заблужусь, – возразил доктор Филдинг.

Бичер, деликатно кашлянув, сделал шаг по направлению к лестнице, ведущей наверх:

– Если позволите, сэр, я провожу вас в комнату хозяина.

Доктор бросил на него быстрый взгляд:

– Полагаю, это вы обнаружили труп мистера Мэтьюса? Тогда вам непременно надо пройти со мной.

На верхней площадке Филдинг столкнулся с миссис Мэтьюс, одетой в элегантное черное платье. Она поприветствовала доктора подчеркнуто слабым бесцветным голосом. Миссис Мэтьюс не принадлежала к числу пациентов Филдинга, так как не питала доверия к врачам общей практики, но как мужчину находила его весьма привлекательным. И теперь, когда серьезное препятствие в виде Грегори Мэтьюса неожиданным образом устранилось, даже не возражала принять его в качестве зятя. В улыбке, которой она одарила доктора, сквозило сочувственное понимание неприятной миссии, возложенной на его плечи.

– Полагаю, Стелла вам уже рассказала. Мы еще не осознали всего ужаса случившегося. Возможно, и к лучшему. Однако проснувшись сегодня утром, у меня возникло некое предчувствие. Это трудно объяснить. Только думаю, натуры тонкие и ранимые, к которым, боюсь, отношусь и я, проявляют, в отличие от других людей, особую чувствительность к… Как бы точнее выразиться? Да, к сгущающейся вокруг атмосфере.

– Вне всякого сомнения, – вежливо поддакнул доктор, давно изучивший повадки этой дамы.

– Разумеется, причиной смерти стал сердечный приступ, вызванный сильным несварением, – констатировала миссис Мэтьюс. – Мой деверь иногда проявлял неимоверное упрямство. Думаю, вам это известно.

– Да, – согласился доктор, пытаясь протиснуться мимо миссис Мэтьюс к комнате покойного. – Действительно, он бывал не в меру упрям.

Миссис Мэтьюс освободила путь и стала спускаться по лестнице вниз, а Бичер тем временем отпер дверь спальни Грегори Мэтьюса и впустил туда Филдинга.

Доктор Филдинг молча наклонился над распростертым на кровати телом и, нахмурив брови, внимательно его рассматривал. Бичер стоял рядом и следил за каждым его движением, а потом вдруг спросил:

– Полагаю, сэр, он умер естественной смертью?

Доктор Филдинг бросил на него быстрый взгляд:

– А у вас имеются причины думать иначе?

– О нет, сэр! Только выглядит он ужасно. А эти открытые глаза… вот и приходит в голову разное.

– А других оснований нет? Тогда послушайте доброго совета и не вздумайте распространять подобные слухи, если не хотите нажить неприятностей. – Внимание доктора Филдинга вновь переключилось на кровать с трупом. Закончив осмотр, он выпрямился.

Бичер предупредительно открыл перед ним дверь и обиженным тоном сообщил, что когда в восемь утра зашел в спальню, тело уже успело остыть. Доктор лишь кивнул в ответ и, выйдя из спальни, направился к лестнице.

Внизу в холле компанию родственников пополнила прибывшая вместе с мужем миссис Лэптон. Супруги приехали на автомобиле с другого конца Гринли-Хит, где находился их дом. Присутствие Генри Лэптона, маленького человечка с рыжеватыми усами и голубыми глазами, в которых застыло растерянно-удрученное выражение, особого впечатления не произвело, а вот его жена Гертруда, в силу особенностей своего характера, воспринималась как гостья опасная и нежеланная. Это была дама лет пятидесяти пяти, мощного телосложения. Держалась она исключительно прямо, главным образом за счет обилия в своем туалете китового уса, что присутствовал даже в кружевном воротнике, неизменно подпиравшем ее шею. Миссис Лэптон всегда носила широкополые шляпы с очень высокой тульей и пользовалась пудрой розовато-лилового оттенка. Из членов семьи она была ближе всех к Грегори Мэтьюсу по возрасту и больше остальных походила на него характером. Брат и сестра в общении с представителями рода человеческого напоминали действие паровых катков. С той разницей, что Грегори Мэтьюс имел склонность к частым вспышкам необузданного гнева, вселявшего благоговейный ужас в окружающих, тогда как Гертруда ни разу в жизни не утратила непоколебимого спокойствия. По крайней мере, в присутствии свидетелей.