Осторожно, в джунглях засада! - [17]
Сельский учитель Джогбода сказал мне:
— Я не видел еще таких любознательных, способных, упорных детей, какие пришли в мои классы. Поверьте мне, они добьются своего. Их поколение преобразит страну.
Их поколение преобразит страну
В шахтерском городе Энугу мы видели первую «вечернюю школу». Студенты бесплатно занимаются с детьми бедноты. Они-то понимают, как нужны Нигерии инженеры, врачи, учителя. Как нужны электростанции, рудники, свет и вода, знания и смелость.
Бабу найри — счастливого пути, Дюшаб!
И еще об одном я хочу рассказать — о том, что знают и чего не знают в Африке о Советском Союзе. Слишком долго всякое слово правды о нашей стране считалось в колониях тягчайшим преступлением. Помню, как недоверчиво всматривались в меня крестьяне кенийских деревень, школьники в королевстве Анколе, ремесленники в Южном Судане. У русских, по их представлениям, должен был быть красный цвет кожи («ведь вы красные»).
Конечно, в свободной Африке жизнью нашей страны интересуются, жадно выспрашивают, много читают, мечтают посетить Советский Союз, учиться в университете имени Патриса Лумумбы. И знаете, кто больше всего известен в Африке?
ГА-ГА-РИН
У селения всего в пять хижин мы остановились. Земля словно отразила ночное небо Африки с золотой россыпью звезд. В траве мерцали, переливаясь, созвездия, галактики, млечные пути светлячков Стояла такая густая темь, что казалось, во вселенной не было больше ничего, только эти неправдоподобные яркие тропические звезды — над головой и под ногами, да еще оглушительный, однотонный треск цикад.
Из темноты появился африканец. Мы спросили дорогу к городу Акуре. Африканец шофер повторил вопрос на языке ибо, потом на йоруба. Но житель селения отвечал скороговоркой, которую никто не мог понять. Да и чего удивляться — в Нигерии несколько десятков языков и нет таких полиглотов, которые знали бы их все.
Ну что ж, придется ехать наугад. На прощание протягиваем африканцу сувенир — открытку с портретом Гагарина.
Машина уже нырнула в тоннель, проложенный в джунглях, когда позади раздался призывный крик. Тормоза метнули нас вперед. Крестьянин нагнал машину и, размахивая открыткой, тяжело дыша — задохнулся от бега, — спросил: Гагарин?
Потом сел рядом с шофером, и мы поняли: он поедет с нами в ночь, за тридевять земель от своего селения, чтобы показать дорогу людям из страны Гагарина. Во всем мире не сыскать двух слов, которые бы знали и мы и он. Но одно нашлось — имя русского парня из Гжатска. Крестьянин — мы уже потом узнали, что зовут его Лэви Омородэн, что он принадлежит к народу эдо, — счастливо улыбаясь, всю дорогу произносил на разные лады: Га-га-рин.
С того вечера портрет Юрия Алексеевича Гагарина мы закрепили за ветровым стеклом — и стал он нашей визитной карточкой. Город ли, селение, встреча на дороге — собираются люди у машины, жесты, взгляды восторженные, и на открытую, добрую улыбку Гагарина все отвечают такой же дружеской белозубой улыбкой.
А вот какую «космическую» сценку увидел я в столице Нигерии — Лагосе, в советском павильоне международной торговой ярмарки. Два мальчугана пристроились прямо на полу, рядом со стендом, посвященным нашим космонавтам. Лежала перед ними раскрытая тетрадь — обыкновенная, ученическая. Записывают? Заглядываю через их головы и вижу рисунок. С «натуры» — с большой фотографии Гагарина. Рисунок маленького нигерийца чем-то напомнил тот, что сделал Пикассо, — помните, Гагарин на фоне голубя мира?
Ребята перехватили мой взгляд, поднялись. Тот, кто рисовал, бережно спрятал тетрадь под майку. И спросил:
— Вы не знаете, кто этот дедушка, вон тот, с бородой? Он тоже космонавт?
И показал па портрет Циолковского.
— Этот дедушка первым заглянул в космос. Еще раньше космонавтов.
Мальчишка извлек из-за пазухи ученическую тетрадку и примостился у фотографии, взглядом художника всматриваясь в лицо калужского чародея…
СЛУШАЙ, ГАНА…
Слушай, Гана! — говорят тамтамы. Когда-то они сзывали людей на митинги, на демонстрации, на стачки — на борьбу за свободу. Английские автоматы очередями посылали африканский свинец в сердца африканцев. Но те, кто остался в живых, призывали снова: «Слушай, Гана! Ты ведь не хочешь оставаться Золотым Берегом для колониальных грабителей? Поднимайтесь все, кто не желает жить в рабстве!» Так мужество говорило языком тамтамов. И это они первыми возвестили в 1957 году: «Слушай, Гана! Мы победили, ты свободна!» С тех пор каждый день радио Ганы начинало свои передачи с этих позывных.
Повсюду в Гане вас сопровождают поэтические и таинственные легенды. В них народ, не имевший летописцев, хранил свою историю.
Механик Даниэль Апья рассказал мне эту легенду в крепости Форт Вильямса, около города Кейп-Кост, там, где мясистые листья исполинского баобаба склонились над кокосовой пальмой и от корней до вершины оба дерева скручены безжалостными лианами. Мы спустились в мрачное подземелье. Яростные лавины океанского прибоя таранили крепость извне. Дрожащее пламя светильника волнами набегало на стены.
— Именно здесь хранился наш талисман, — так начал Даниэль. — Бронзовый вождь достался моему народу от древнего африканского государства Гана. Это было самое искусное творение человеческих рук — и у ганцев возникло поверье, что пока оно с нами, счастье не покинет наши дома.
