Осторожно: Терра! - [3]

Когда же человек стал земледельцем? И кто был первым селекционером?

Кто бы он ни был, но задача перед ним стояла куда более трудная, чем перед его современным коллегой; у этого и исходный материал другой («привыкший» к вмешательству человека в его жизнь, с очень расшатанной наследственной основой), и опыта поболее, и ученая степень, и опять же зарплата (о хлебе насущном думать не надо). А вот древнему Мичурину предстояло изменить весьма стойкую наследственную природу дикого растения, перевоспитать его, превратив в уродливый, с точки зрения природы (например, неосыпающийся), сильно плодоносящий вид. И задачу эту приходилось решать, не пользуясь ни учеными трудами предшественников, ни электронным микроскопом. Правда, особо торопиться было некуда, сроки сдачи «запланированного исследования» всякий раз переносились на очередное тысячелетие, и времени на экспериментирование было хоть отбавляй…

Что можно съесть?

Крупнейший советский растениевод академик В. Л. Комаров подсчитал, что земной шар населяют 500 тысяч видов растений. Из них возделываемых человеком, то есть культурных, всего 6 тысяч. При этом в полевых условиях, в массовых масштабах, культивируется только 90 видов, которые и обеспечивают человечеству незаменимые продукты питания, скоту — корм, заводам — техническое сырье.

Таким образом, земледелец при всем своем опыте, мастерстве и современной технике использует ничтожные доли процента всего богатства флоры. А вот безграмотный дикарь, представления не имевший ни о какой селекции, срывал плоды с десятков тысяч растений. Так что, с его точки зрения, теперешний земледелец — человек просто отсталый. И это не преувеличение. Ведь каждое из полумиллиона покрывающих планету растений содержит столь необходимый людям белок. Все они практически съедобны, если не в сыром, так в переработанном виде. Только среди цветковых съедобных видов насчитывается почти 3 тысячи! А много ли их идет сейчас в пищу? Между тем за десятки и сотни тысячелетий «до земледелия» человек научился утилизировать их почти на все 100 процентов. В вопросе «что можно съесть?» он был далеко впереди своих потомков…

Мы уже говорили, что до земледелия человек занимался «присвоением» готовой продукции: природа для него была то же, что универсальный магазин для нас. Однако не все лежавшее на ее полках можно было съесть сразу: даже наиболее отсталые племена, изученные этнографами, производили хоть и элементарную, но переработку природных полуфабрикатов.

На VII Международном конгрессе антропологических и этнографических наук в Москве (1964 г.) показывали фильм, снятый одним шведским этнографом, долго жившим среди аборигенов Австралии. Начинался он очень впечатляюще. На фоне старта космической ракеты, в клубах огня и дыма по выжженной пустыне идет совершенно нагой человек с бумерангом… Вся жизнь в пути, вся жизнь в непрестанных поисках пищи. Дети, играя, добывают пищу. Вот крупным планом показывают их славные мордашки: достав из какой-то щели толстого белого червя, они с аппетитом поедают его.

Многие австралийские племена вовсе не запасали пищу впрок. «Хлеб наш насущный даждь нам днесь» — их основное жизненное правило. В длинную, на всю жизнь, дорогу они брали всего лишь несколько жженых или сырых семян и слабокопченого, даже не посоленного, мяса, хранящегося всего несколько дней — до следующей стоянки, до следующей охоты.

Такова одна из наиболее примитивных стадий развития охотничье-собирательского хозяйства. Основной ее признак — неразвитая технология хранения и переработки добытых продуктов. А вот уже люди племени аэта с острова Цейлон научились делать из мяса совсем неплохие консервы: они нарезали его полосками, тщательно коптили и складывали в толстые бамбуковые палки, которые затем закапывали в сухой песок. Консервы сохранялись по нескольку месяцев, так как бамбуковые «банки» запечатывались столь тщательно, что воздух туда не попадал. Соседи аэта — ведды — считали полезным перед консервированием окунуть мясо в мед, который, подсыхая, образовывал тонкую корку, препятствовавшую доступу воздуха. Хранили такие консервы в замурованных дуплах деревьев.

На высшей стадии собирательства люди овладевают знанием свойств мясных, рыбных и растительных продуктов, сведениями об их влиянии на здоровье человека, о способах их утилизации, сохранения, консервирования. Технология переработки пищевых продуктов становится порой весьма сложной. Так, некоторые кочевые племена Сахары до сих пор питаются горькими зернами колоквинты. В естественном состоянии эти плоды пустыни вовсе несъедобны и даже ядовиты. Собираются они, однако, в огромных количествах. Урожай после сушки ссыпается в мешки, и по ним энергично топчутся всей семьей: производят обмолот. Затем отвеивают шелуху, зерна смешивают с золой верблюжьего помета (!) и тщательно растирают их между двумя плоскими камнями. После вторичной очистки полученный продукт многократно варят с буковыми листьями и промывают в холодной воде до исчезновения горечи, потом сушат и смешивают с толчеными финиками. Приготовленный таким образом порошок легко усвояем и очень питателен.