Осторожно — пума! - [21]

— Зачем ты мне сказал? — спросили. — Продуктов там много…

— Как его можно возьми? — возмутился он. — Тайга сибко плохой стука! Твоя тайга ходи, работай тайга ходи, кусай многа нада. Кусай нету — твоя пропадай, работа пропадай. Мине слысал, твоя Селемджинск ходи, сразу продукта покупай. Бери, позалста.

— Да зачем мне? Мне и так хватит продуктов. Спасибо, что сказал.

— Зачем твоя спасиба? — удивился эвенк. — Мине спа-сиба говори. Иди бери продукта.

— Сейчас не возьму. Некуда мне их девать, и шапки нету.

— Тада мине твоя работай ходи. Мине тайга сипко ха-расо знай. Мине олень крепкий, твоя манатка таскай.

— Это пойдет. Как раз мне хороший проводник нужен. А как ты узнал, что мы в Селемджинск приехали?

— Как его не знай? Софер езди; разный люди ходи, все его говори.

— А почему думал, что мы сюда придем? Зачем продукты покупал?

— Где твоя ходи? Проводник тут, олень тут, твоя лабаз версына Бысю ходи. Сибко далеко. Как твоя манатка таскай? Другой место ходи не могу.

Действительно, в тайге не спрячешься, подумал я. О тебе за неделю до приезда все знают, и знают, где пойдешь и что делать будешь, и даже знают, что думаешь, — где тут воровать?

Никак не предполагал, что Дереу Узала не единственный в нашем отечестве. Красота природы сочеталась с красотой человека, вселяла радость жизни, уверенность и в себе, и в благополучном исходе тяжелых таежных походов, работалось с подъемом. Таежники Дальнего Востока и Восточной Сибири исключительно честны. Суровой тайге противна нечестность. Каждый просчет или обман нередко приводит к гибели, и это хорошо усвоили все таежники. Люди здесь честны не из-за страха перед наказанием или местью, а потому, что уж очень легко каждому попасть здесь в трудное положение, и поэтому не отягощают судьбу другого, чтобы не ждать от него того же. Люди честны от природы и установившихся веками правил.

А веками ли? Это понятно для аборигенов. А как быть с Новой Стойбой, где только четыре-пять лет образовалось разнообразное общество? И наверняка некоторые приехали сюда «за длинным рублем». Ведь легенда о «бешеных деньгах» Дальнего Востока в то время распространилась очень широко. Сюда попадали и любители легкой наживы. Но видимо, и на новую Стойбу, и на многих таких готовых поживиться за чужой счет действовала окружающая среда, точно так же вытесняя дурные привычки, кв к аромат черемухи вытеснял запах бензина с нашего катера…

Впрочем, не только окружающая среда, но и половодье того нового, что сметает старое для новой жизни, имеет не последнее значение. Обеспеченность приисковых и рудничных рабочих, рыбаков, таежных охотников и оленеводов стала у нас повсеместной, а бесполезность всего лишнего, большего, чем нужно для непосредственного потребления и запасаемого на черный день, уже все очевиднее отходит в область прошлого.

Со времени эпизода с шапкой крупы минуло тридцать пять лет. Многие неизведанные тогда места Сибири и Дальнего Востока, где мы, студенты, были первыми исследователями, на моих глазах превратились в крупнейшие индустриальные районы: золотая Колыма, полиметаллический западный край гор Путорана, алмазная Западная Якутия, бокситово-железорудное Приангарье, угольная Зырянка и Южная Якутия, нефтяной тюменский север вписали славные страницы в историю нашей Родины. Глухомань тайги, гор и болот располосовали тысячекилометровые автотрассы и железные дороги. Поднялись красавцы города — Магадан, Норильск, Мирный, Ангарск, Братск, Билибин, Чернышевск… Невиданные плотины преградили, казалось, неукротимые потоки огромных рек, заставив их неиссякаемую энергию служить освоению щедрой сибирской земли: Ангара, Мама, Енисей, Вилюй, Хантайка, Зея… Только городское население, пришлое с запада страны, превысило население азиатских аборигенов эвенков, ненцев, долган, юкагиров. И только таежный закон взаимовыручки, честности и неприкосновенности того, что положено не тобой, остался незыблемым среди гор и тайги.

За двадцать три своих экспедиции в эти края мы не боялись оставлять без замков и охраны продукты, одежду, оружие, снаряжение не только в безлюдных местах, но и там, где кочевали с оленьими стадами якуты, охотились эвенки, рыбачили на реках и озерах русские, где геодезисты строили свои триангуляционные вышки, а геологи оконтуривали клады недр. До двадцать четвертой экспедиции 1971 года я ни разу не обманывался в своей уверенности, что все оставленное в таежных горах Сибири будет в целости и сохранности. Но…

Из одного старейшего вуза страны в наш институт на Байкале прислали на производственную практику двух студентов. В первый же день они продемонстрировали свою силу и ловкость. Вечером, когда молодежь сформировала две футбольные команды, эти двое выделялись в них не только своим высоким ростом и неутомимостью, но и сквернословным хвастовством.

— Эх ты, мазила! Вот как надо!

— Разве тут можно увидеть хороших футболистов? Вот наш факультет!..

— Мы вам покажем класс!..

Но ведь это игра, а в работе, может быть, они и не так плохи? — думали некоторые.

На следующее утро они обратились с просьбой послать их в один отряд. Полевые отряды у нас были небольшие, и по нескольку студентов их специальности вместе, как правило, не посылались. Им сделали исключение — трогательная дружба всегда вселяет надежду на успех в работе.