Осторожно, Питбуль-Терье! - [7]

Сидит он на галерке, один. Бернт подходил, шептал что-то, но Питбуль только решительно помотал головой и оттолкнул его.

Ну вот, он-таки себя выдал. Я взглянул на него в тот момент, когда он поднял свою злющую морду с черными глазами и уставился на меня с кровожадным видом. Фу, гадость. Поневоле отвернешься.

Ставя своему снеговику тушью точечки глаз, я услышал, что кто-то подкрадывается ко мне сзади. Оглянулся на парту Питбуля — никого. А он уже дышит мне в затылок. Я похолодел. По спине побежали мурашки.

Вдруг он как заревет: «Бэ!» — прямо мне в ухо. Потом скакнул вперед и кинул что-то на парту передо мной. От ужаса я дернулся, и у снеговика поперек лица нарисовалась черта.

Питбуль-Терье стоит и смотрит на меня со своей жуткой улыбочкой.

Передо мной на парте растопырилась фигурка, сделанная из двух больших пенопластовых шариков и одного маленького. Она выкрашена в коричневый цвет. У нее зубочистки вместо ног, черные глаза из булавок и пасть из куска старой молнии.

— Мой питбуль, — говорит Питбуль и двигает его перед моим носом, тявкая по-собачьи.

Потом исчезает так же внезапно, как появился.

Курт, Рогер, Ханне и Кари в полном восторге. По какой-то причине происшествие кажется им страшно смешным. Хохот, гогот, смешки.

— По-моему, он к тебе неровно дышит, — шепчет Курт с кривой улыбочкой. — Ты смотри, поосторожнее.

Я через плечо бросаю взгляд на Терье. Он в ответ смотрит на меня по-питбульи, скалит зубы и показывает мне своего пенопластового пса.

Нет, этого парня надо к врачу. Он психический.

Пиво

Курт с Рогером устраивают в бункере вечеринку. Они пишут записку от имени моей мамы, мол, ей нужно восемь бутылок пива и пачку сигарет.

Я отправляюсь в торговый центр. Всю дорогу я нервничаю.

А в центре уже нарядили рождественскую елку, растянули иглу — саамский чум — и поставили перед ним рождественского гнома Юлениссе — завлекать детей. Он толстый, как марципановая свинья, костюм мал ему на несколько размеров, он едва может поднять руку, чтобы помахать мне. Мог бы так и не мучиться. Я в ответ все равно не машу. Извините, не ваш кадр: занят, спешу на взрослую вечеринку.

Девочка детсадовского возраста подходит и встаёт напротив Юлениссе. Она смотрит на него очень строго. Потом протягивает руку. Юлениссе тяжело вздыхает и с огромным трудом начинает наклоняться, чтобы поднять с пола мешок с подарками. Даже если рождественские гномы существуют на самом деле, трудно поверить, что они носят такую кургузую одежду.

Войдя в магазин, я прямиком направляюсь к полкам с пивом. Курт велел покупать какой-то Mach. Он сказал, что это самое ужасное пиво, поэтому оно на раз сшибает человека с ног. Я с самым невозмутимым видом составляю бутылки в тележку, как будто делаю это через день.

Еду к кассе, выгружаю бутылки на черный транспортёр. Дрожащими пальцами расправляю записку, якобы от мамы. Кассирша забирает у меня бумажку и долго читает ее. Вокруг глаз появляются морщинки. Она пристально смотрит на меня. Теперь главное не улыбнуться. Покупка пива и сигарет требует серьёзности.

Кассирша долго рассматривает меня.

Я стою с каменным лицом.

Наконец на губах у нее появляется почти незаметная улыбка. Кассирша берет со стеллажа пачку сигарет и проводит по ней своей считывающей штукой.

Вечеринка

Я издали слышу, как грохочет в бункере музыка. Возможно, это и есть тяжелый металл. В подростковом возрасте народ, говорят, начинает любить такую музыку. Потому что когда случается переходный период, то все очень меняется. И слух особенно.

Я в переходный возраст еще не вступил. А Курт с Рогером уже. У Курта сломался голос, а у Рогера появились волосы под мышками.

На двери бункера вместо рисунка питбуля висит плакат:

«Убирайтесь к черту!!! Частное владение!!!!»

Внутри бункер тоже не узнать. По стенам Курт с Разгаром развесили портреты рок-звезд и топ-моделей.

Сам Курт сидит в кресле и держит Ханне на коленях. Они курят по очереди одну сигарету. Кари стоит поодаль, рядом с переносной стереосистемой, и перебирает диски. Она, наверно, диск-жокей. Рогер пристроился к амбразуре и радостно пуляет наружу содержимое моего игрушечного домика. У меня в душе все сжимается. Я отворачиваюсь.

За грохотом музыки меня никто не заметил. Но теперь Курт увидел меня и очень обрадовался.

— Вот теперь пойдет веселье! — сказал он и раздал по пиву всем четверым, кроме меня. Мне не надо, потому что я не пью. Хотя вот наступит переходный возраст, и тоже начну пить как миленький.

Я первый раз на вечеринке и не знаю пока, как они устроены. Эта кажется очень приятной. Все постоянно чокаются и громко разговаривают. Правда, по-другому и не получится, потому что музыка орет на полную. Кари и Ханне танцуют, словно они на дискотеке, а Курт, сидя на стуле, делает в такт прикольные движения. Рогер стоит у амбразуры и расстреливает игрушечный домик. Я делаю вид, что смеюсь над этой забавой. Это дается, честно говоря, не совсем легко.

Не знаю, что там принято на других сборищах, но когда Курт говорит, что сейчас мы переходим к играм, я даже удивляюсь. Оказывается, однако, что это игра в бутылочку на три «п»: погладить, поцеловать, пообниматься, — и поскольку в ней все же есть вариант простого поцелуя, то она считается разрешенной.