Осторожно HOT DOG! (с иллюстрациями) - [8]
«Вот было бы здорово, если бы американцы и всех млекопитающих одним словом звали, не разбирая, где у них кот, где собака, а где мыши», – весело думал я. И почти угадал. По крайней мере, всех домашних животных, будь то кошечка, собачка, ужик, мышка, крыска белая, хомячок или попугайчик, в английском языке называют одним коротким, но всеобъемлющим словом pet. Помните группу из Англии «Pet Shop Boys»? Ее по-русски можно было бы смело назвать «Мальчики из зоомагазина». Нечто похожее случилось и с американскими жуками. Так первые английские колонисты, заселявшие бескрайние просторы Северной Америки, были отнюдь не юными натуралистами, и английское слово «bug» – «клоп» превратилось в Америке просто в «жучка», которым здесь обзывают и клопа, и майского жука, и даже светлячка (light bug). Их, светлячков, в Америке очень много, и так приятно идти темно-фиолетовым теплым вечером мимо кустов, усеянных неоновыми точками… Ну, а с недавних пор слово «баг» стало обозначать и «жучка» электронного – устройство для прослушивания и подслушивания. Так что для американца слово «битл» (beetle), что по-британски «жук», означает лишь участника группы «Битлз», не более.
Примерно то же самое, что с «хоком» и «багом», было и в тот момент, когда я пытался узнать у американцев, какая же разница между сосной и елкой.
– Как называется дерево, что под Новый год вы украшаете шариками и прочими игрушками?
– Pine, – ответила моя собеседница Лора, учительница из Массачусетса.
– А вот это что? – показал я на сосны, мимо которых мы проезжали.
– Pines, – пожала плечами Лора.
– Но вот есть еще и эта, как ее, fir-tree…– пытался я вспомнить «истинное» название елки. Но Лора, как и Даг с его товарищем, кажется, не поняла, чего же я хочу. Для нее что елка, что сосна, все было едино. Хотя… В штате Юта есть город Cedar City, что переводится как Кедровый город. Значит, кедры-то они как-то выделяют! Но тем не менее для янки и с хвойными деревьями дела обстоят так же, как и с пернатыми хищниками. Они не стали засорять свой язык лишними значениями и словами. Это спецы из области ботаники и зоологии, разные орнитологи и энтомологи пусть разбираются, где falcon, а где hawk, где pine, а где fir-tree, какой там bug обозначает жужелицу, а какой скарабея…
Счастливый все же народ, американцы.
* КИТ ТРЕТИЙ
SHIT & FUCK LTD
Вышеупомянутые бранные слова являются противовесом позитивным cool и oh boy. Выражают они, соответственно, негативные эмоции. «Разве shit по-английски не „черт“?» – удивилась одна моя знакомая, когда я ей сказал, что это слово переводится как, извините, «дерьмо». Нет, дорогие мои, shit – это совсем не «черт». Просто у англичан и американцев это слово вырывается в те моменты, когда мы, русские, говорим «вот блин!»
– Oh, shit! – комиссар Ле Пешен еле успевает увернуться от дырокола, который бросает ему сержант Майкл по его же просьбе…
– Oh, shit! – с досадой рубит рукой воздух Джон, наблюдая, как Мик в падении все же не достигает базы, и его выбивают мячом из игры…
– Get up, Michael, it’s time, – будит меня мой супервайзер, когда я сплю без задних ног после трудной смены на кухне. Я вскакиваю и ору:
– Shit!
Это словцо из меня до сих пор машинально вылетает, и я ничего поделать не могу. Так что, если увидите на улице парня, чертыхающегося по-английски, когда гангстеры открывают по нему пальбу или когда в его «линкольн» врезается на полном ходу чей-то «форд», то знайте: это, скорей всего, я.
Да, ребята, shit – только для «горячих» моментов.
– Oh shit! – раздосадованно сплевывает сержант морской пехоты Тимоти Тимпсон, промахнувшись из М16 по улепетывающему джипу «чарли».
– Shit! – скрипит Ле Пешен, споткнувшись на лестнице…
В кино американцы, чуть что, ругаются словечками типа shit и fuck. Но в быту будьте осторожны. Янки – народ набожный и где-то даже пуританский.
– Что это у вас? – спросил меня президент нью-йоркского отделения программы международного студенческого обмена, указывая на мой значок с надписью «Same Shit Different Day» («Дерьмо то же, но день хоть новый»). – В Европе это, может, и смешно, но в Америке лучше снять.
«Блин!» – выругался я в сердцах, ибо значок этот был как раз американский. Позже со мной опять произошло нечто подобное. Годом раньше, в Англии, в фан-клубе группы «Юритмикс» мне подарили майку с надписью «Smokers are butt suckers» («Кто курит, тот сосет дерьмо»). Слово «butt» оказалось синонимом слова «shit», но мы в родном инязе этого не проходили, и я попросил объяснить, что значит «батт».
– Яд, – просто сказали мне друзья-англичане. Так я целый год и думал, что «butt» – это «яд». В американском детском лагере Алдерсгейт, где я больше двух месяцев работал на кухне, у меня был целый отряд поклонников – мальчишек лет одиннадцати. Они бегали за мной гурьбой, а я дарил им свои одноразовые бумажные пилотки, где спереди рисовал звезду и писал «U.S. кухонные силы». А сбоку делал пометку о прожитом дне типа: «Сегодня Гуэй отрезал в салат вместе с луком свой палец. 10 августа 1991 года». Они носили эти пилотки с гордостью. Однажды я надел ту самую майку. Мальчишки, прочитав надпись, стали дружно ржать. «В чем дело?» – спрашиваю я их. Мне разъяснили, что «butt» – это то же, что и «shit». «Shit!» – подумал я (ибо к тому моменту уже по-английски и думать начал) и стал возмущаться. Вот у нас, мол, если слово грубое, непечатное, то его и не печатают ни на майках, ни на трусах! Пришлось-таки заменить майку.
Книга «Тропою волка» продолжает роман-эпопею М. Голденкова «Пан Кмитич», начатую в книге «Огненный всадник». Во второй половине 1650-х годов на огромном просторе от балтийских берегов до черноморской выпаленной степи, от вавельского замка до малородных смоленских подзолков унесло апокалипсическим половодьем страшной для Беларуси войны половину населения. Кое-где больше.«На сотнях тысяч квадратных верст по стреле от Полоцка до Полесья вымыло людской посев до пятой части в остатке. Миллионы исчезли — жили-были, худо ли, хорошо ли плыли по течениям короткого людского века, и вдруг в три, пять лет пуста стала от них земная поверхность — как постигнуть?..» — в ужасе вопрошал в 1986 году советский писатель Константин Тарасов, впервые познакомившись с секретными, все еще (!!!), статистическими данными о войне Московии и Речи Посполитой 1654–1667 годов.В книге «Тропою волка» продолжаются злоключения оршанского, минского, гродненского и смоленского князя Самуэля Кмитича, страстно борющегося и за свободу своей родины, и за свою любовь…
Михаил Голденков представляет первый роман трилогии о войне 1654–1667 годов между Московским княжеством и Речью Посполитой. То был краеугольный камень истории, ее трагичный и славный момент.То было время противоречий. За кого воевать?За польского ли короля против шведского?За шведского ли короля против польского?Против московского царя или с московским царем против своей же Родины?Это первый художественный роман русскоязычной литературы о трагичной войне в истории Беларуси, войне 1654–1667 годов. Книга наиболее приближена к реальной истории, ибо не исключает, а напротив, отражает все составляющие в ходе тех драматических событий нашего прошлого.
Эта книга завершает серию приключений оршанского князя пана Самуэля Кмитича и его близких друзей — Михала и Богуслава Радзивиллов, Яна Собесского, — начатых в книге «Огненный всадник» и продолженных в «Тропою волка» и «Схватка».Закончилась одиссея князя, жившего на изломе двух эпох в истории белорусского государства: его золотого века и низвержения этого века в небытие, из которого страна выбирается и по сей день. Как верно писал белорусский поэт Владислав Сырокомля: «Вместе с оплаканными временами Яна Казимира кончается счастливая жизнь наших городов».
Информация, изложенная в этой книге, не представляет никакой тайны. Однако по исторически сложившимся причинам ее не принято широко обсуждать и исследовать. Автор считает это большой ошибкой, потому что искажение исторической информации рождает лишь встречное искажение и тормозит процесс либеральных преобразований в обществе.Именно имперское искажение истории рождает экстремистские течения. Объективный же анализ истории и есть путь к народному согласию.
Книга «Схватка» завершает трилогию, которую автор назвал «Пан Кмитич», состоящую из трех книг: «Огненный всадник», «Тропою волка» и «Схватка».Что касается фактов исторических, то единственное искажение, к которому прибегает автор — это сжатие времени, ибо даже в трех пухлых книгах не описать все значимые события тех огненных тринадцати лет ужасной войны. В романе также достаточно близко к правде отображен колоритный мир простых людей XVII века, их верования и традиции.Иллюстрации М. А. Голденкова.
Книга, которую вы держите в руках, — поиск ответов на те вопросы, которые задают учителям не в меру любопытные школьники, не получая ясных объяснений.Кто же такие древние русские, предки украинцев, русских России и беларусов? Почему одни из них как на старшего брата взирают на Москву, а других поворачивает в обратную сторону? Что есть Беларусь, Русь, Россия, Москва и наши предки русы?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В данной книге историк философии, литератор и популярный лектор Дмитрий Хаустов вводит читателя в интересный и запутанный мир философии постмодерна, где обитают такие яркие и оригинальные фигуры, как Жан Бодрийяр, Жак Деррида, Жиль Делез и другие. Обладая талантом говорить просто о сложном, автор помогает сориентироваться в актуальном пространстве постсовременной мысли.
Один из самых влиятельных мифотворцев современности, человек, оказавший влияние не только на литературу, но и на массовую культуру в целом, создатель «Некрономикона» и «Мифов Ктулху» – Говард Филлипс Лавкрафт. Именно он стал героем этой книги, в своем роде уникальной: биография писателя, созданная другим писателем. Кроме того многочисленные цитирования писем Г. Ф. Лавкрафта отчасти делают последнего соавтором. Не вынося никаких оценок, Лайон Спрэг де Камп объективно рассказывает историю жизни одной из самых противоречивых фигур мировой литературы.
Если вы думаете, будто английский язык – это предмет и читать о нём можно только в учебниках, вы замечательно заблуждаетесь. Английский язык, как и любой язык, есть кладезь ума и глупости целых поколений. Поразмышлять об этом и предлагает 2 тетрадь книги «Неожиданный английский», посвящённая происхождению многих известных выражений, языковым стилям и грамматическим каверзам.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.