Оставшиеся в тени - [61]

М. Горький. О Гарине-Михайловском

Альбомы поднадзорного фотолюбителя

С Гариным-Михайловским Александру Леонтьевну познакомил Я. Л. Тейтель. Было это так. Затворившись в номере для дешевых постояльцев — одна в целом Петербурге, — Александра Леонтьевна предавалась размышлениям о тщете писательских трудов. Унизителен был вчерашний вечер на дому у издательницы влиятельного журнала «Мир Божий» Давыдовой. В сотый раз Александра Леонтьевна убедилась, что в надутой, занятой собой литературной столице писательница-провинциалка ровным счетом никому не нужна.

Яков Львович Тейтель как будто угадал ее настроение. Он явился в гостиницу с известным литератором Н. Гариным-Михайловским. «Третьего дня Тейтель и Михайловский были у меня, а вчера я ездила в Царское Село к Михайловским обедать. Очень я довольна этой поездкой… Просидела я у них до 10 вечера, разговор был непрерываемый… Говорили больше о литературе, о писательстве… У Давыдовой — там чувствовалась издательница, некоторым образом покровительница, тут же был свой брат, равноправный писатель… Над[ежда] Валерьевна] (жена Гарина — одно время издательница журнала «Русское богатство». — Ю. О.) — спросила, нет ли у меня чего-нибудь для «Русского богатства»…» (A. Л. Толстая — А. А. Бострому, 17 января 1895 года, ИМЛИ, инв. № 6311/29).

Не будь найден в Куйбышеве архив А. Н. Толстого, наши представления о некоторых сторонах литературной жизни конца прошлого века были бы беднее. Не только деталями и подробностями, но подчас и значительными фактами, глубже раскрывающими роль иных лиц в общественно-литературном движении того времени. Среди прочего в куйбышевских бумагах содержится немало интересного о Гарине-Михайловском и в особенности — о необычайной деятельности Я. Л. Тейтеля.

Начиная с января 1895 года из переписки семьи Толстого можно почерпнуть свидетельства о неоднократных встречах с Н. Гариным, об атмосфере в его доме, о наделавшей шуму самарской премьере его драмы «Орхидея» и т. п. В 1903 году Н. Г. Гарин-Михайловский принимает участие в судьбе некоторых пьес Александры Леонтьевны, вводя ее в петербургскую театральную среду… Любопытно, что отношения писательницы-матери с Гариным затронули и А. Толстого. «В «Мире Божьем» есть очень хорошая статья Михайловского «Бурлаки»…» — откликается двенадцатилетний Алеша на только что завязавшееся знакомство (матери, из Сосновки, — 31 января 1895 года). И увлеченно пересказывает прочитанное. О позднейших личных встречах А. Толстого с Гариным-Михайловским, к сожалению, есть лишь скупые и мало что дающие упоминания. Вроде: «От Тейтеля я знала уже, что ты ехал с Михайловским…» (А. Л. Толстая — А. Н. Толстому, 4 июля 1900 года). Или — весной 1904 года (когда отношения с Гариным осложнились): «У Михайловского я был и не застал: написал ему письмо и поеду вторично» (А. Н. Толстой — матери). Будем надеяться, что удастся найти новые факты об отношениях молодого Толстого с одним из ярких представителей демократической литературы.

Имя Тейтеля возникает в материалах архива Толстого не только в связи с Гариным-Михайловским. Читая семейную переписку, я постоянно видел, как к этому человеку тянутся десятки нитей, как он вмешивается в ход событий.

«Когда ты уехал, то мы отправились к Тейтелю…» (A. H. Толстой — A. A. Бострому, по-видимому, — январь 1893 года).

«Яков Львович… предложил сейчас пойти познакомить меня с Давыдовой, издательницей «Мира Божьего» (А. Л. Толстая — А. А. Бострому, 14 января 1895 года).

«Остановилась я у Тейтеля…» (А. Л. Толстая — А. А. Бострому, без даты).

«…Лешурочка, спроси у Тейтеля адрес Екат. Влад. (Екатерина Владимировна — жена Я. Л. Тейтеля. — Ю. О.), кот[орая] сейчас в Петербурге], она… познакомит меня с Горьким» (А. Л. Толстая — А. А. Бострому, 21 ноября 1903 года, из Москвы, ИМЛИ, инв. № 6311/94).

И так далее, в таком же духе.

Я обратился к известным — и довольно многочисленным — свидетельствам современников об этом любопытном человеке и роли его «клуба» в общественнолитературной жизни Самары 90-х годов. И сразу же встретился с серьезными затруднениями. «Клуб» Я. Л. Тейтеля оказался явлением сложным, противоречивым и вдобавок неизученным.

Для обобщающих оценок деятельности тейтелевского «клуба», завсегдатаями которого были многие писатели, сплошь и рядом требовались дополнительные материалы. Их поисками и пришлось заняться.

Конечно, новые факты куйбышевского архива А. Н. Толстого — лишь частица происходившего в доме «веселого праведника». Но я не видел другого пути «вписать» их в общую картину, как попытавшись нарисовать ее в целом, а это повлекло за собой и рассказ о судьбе самого Я. Л. Тейтеля.

Провинциальная жизнь начала 90-х годов, широкое развитие либерально-народнического направления естественно выдвигали подобную фигуру. При немногочисленности радикальной интеллигенции в тогдашних губернских центрах, при интенсивности ее духовной жизни (когда в освободительном движении начал утверждать себя марксизм, но во многих головах еще господствовали народнические умонастроения) — в эту пору такие люди, как Я. Л. Тейтель, могли оказываться в центре общественно-политической жизни.