Останься со мной навсегда - [22]

— Ты что, там утонул? Эх ты! Вон посмотри на них, младше тебя, а ума-то побольше будет… И в кого ты такой у меня? Совсем от рук отбился! Вот приедет отец с рейса, даст тебе жару! Садись кушать, ты руки-то помыл?

— Помыл, помыл… Что вы, апа, начинаете сразу… — подросток, шмыгнув носом, плюхнулся на табуретку. Он стал с чавканьем жевать хлеб.

Бакыт даже не притронулся к картошке. Берметтоже лишь попила чаю.

Бурулкан эже постелила детям и ушла к себе в комнату. Бакыт осторожно посмотрел по сторонам и, присев на краешек тахты, стал пересчитывать деньги. Осталось ровно семь тысяч триста сомов. Он тщательно завернул деньги в носовой платок и спрятал под рубашку.

Утром Бакыт проснулся от вкусного запаха, доносившегося со двора. Это Бурулкан эже пекла хлеб. Они вместе позавтракали. Бурулкан эже сказала, что они вместе доедут до Бостери, она там торговала жармой*. Каждый день вечером наливала закваску в сваренную толокняную кашицу и утром, разлив все это в баклажки, везла в Бостери на рынок. Вот и сегодня с утра испекла хлеб и разлила всю жарму по бутылкам.

Алмаз довез их на тележке до трассы и отправился снова собирать дрова, а Бурулкан эже с Бакытом и Бермет сели на старый автобус и через час доехали до Бостери.

— Ну, что, ребята? Здесь, наверное, сами доберетесь? Бабушка-то где живет? Найдете?

— Найдем, эже! — быстро сказал Бакыт.

— Ааа, ну, ладно. Да, вот еще что, — Бурулкан эже стала рыться в карманах, достала смятые деньги и протянула Бакыту. — Вчера Алмаз, оказывается, взял с вас деньги, не надо. На! Лучше бабушке купите подарки, — затем женщина достала одну баклажку и половинку хлеба, и всё это протянула детям. — Ну, что? Счастливого пути! Бог вам в помощь! Будете ехать обратно с бабушкой, заезжайте к нам в гости.

Распрощавшись с Бурулкан эже, дети снова пустились в дорогу.

* * *

Урмат всю ночь не сомкнул глаз. Он остановился в ПОМ* Корумды*. Всю дорогу, что они ехали, он всматривался в проезжавшие машины, но нигде не увидел детей. Он не знал, что скажет их матери, которая сейчас сама нуждается в помощи. Заснул только под утро. Ему в голову пришла мысль, что дети, возможно, дойдут до села, где жила их бабушка. Он решил с утра позвонить сестренке и через неё разузнать адрес бабушки.

Проснувшись, Урмат посмотрел на пробивающееся сквозь дымку солнце. Он потянулся и быстро поднялся. Выйдя во двор, покурил, затем, ополоснув лицо, стал дожидаться начальника ПОМ. Когда тот пришел, Урмат попросил, чтобы все районные ПОМы были оповещены о детях, и оставил свой телефон, чтобы при случае сразу же звонили ему. Отблагодарив за ночлег, Урмат вышел на трассу, поймал попутку, которая ехала до Григорьевки*. Остановившись там, он нашел придорожное кафе, позавтракал наспех, позвонил сестренке. Он попросил её, как только она пойдет в больницу, подробно расспросить про адрес. После этого Урмат решил без ответного звонка никуда не двигаться и остался ждать на местном базарчике, купил себе старые номера газет и журналов, пожелтевших от солнца.

* * *

Прошло три дня. Нургуль всё еще принимала обезболивающие уколы, боль не отпускала её, и она уже начала привыкать к ней. Все так же лежа на вытяжке, она старалась не падать духом и не подавать виду Гульмире Джакыповне, что ей больно.

Впервые за последние месяцы она стала приводить свои мысли в порядок, каждый раз ловя себя на стыдливой мысли о том, что она все-таки еще молодая женщина.

После отъезда Урмата к ней стала приходить его сестренка, девочка пятнадцати лет, серьезная не по годам, она чем-то напоминала ей Бакыта.

Бакыт, Бакыт! Почему до сих пор нет от них вестей? Почему Урмат не звонит и не подает никаких знаков? Все эти мысли тревожили Нургуль. Гульмира Джакыповна оказалась очень разговорчивой и доброй женщиной. По её рассказам Нургуль поняла, что в молодости та допустила непоправимую ошибку: сделала аборт, ставший для неё роковым.

— Эх, балам*, — горько вздыхая, говорила женщина, — ты еще не знаешь, насколько ты счастлива! Ты на меня посмотри: мне уже пятьдесят пять, а у меня нет ни мужа, ни детей… Кому я нужна? Родственникам? У них свои семьи. Нет, я тебе не завидую, просто ты не видишь, каким богатством ты владеешь, ты должна ценить это. Я бы сейчас отдала все богатства мира, лишь бы повернуть время вспять! Не делай ошибок, не опускайся! Ты нужна детям — это самое ценное, что у тебя есть в этой жизни. Никто и ничто не заменит тебе этого. Поверь мне: ни одна бутылка или деньги не дадут тебе того тепла, которые ты получаешь от своих детей!

Нургуль молча соглашалась. А ей ничего и не оставалось, она не могла привести ни одного веского аргумента в пользу своего падения, итогом всего выходил её личный эгоизм, который обволакивал её жалостью к себе и своему положению.

Она понимала, что катится в бездну, но как остановиться? И вот теперь этот случай помог ей трезво оценить всё происходящее вокруг. Случайно ли, а, быть может, так определено было свыше, соседкой её оказалась Гульмира Джакыповна. Случайно ли она сама попала сюда? Случайно ли дети её, приняв решение, сами уехали в неизвестность? Почему-то все события в её жизни складывалось в мозаику, думала Нургуль. Она всё глубже погружалась в себя, заново познавая всю свою природную суть. Настал момент истины. Ломалась вся её предыдущая, построенная ею же самой глухая стена забвения, непонимания и неприятия хорошего. На руинах её сознания зарождалась новая, совсем иная сущность. Сущность женщины-матери.