Остановка в городе - [7]

Она не послушалась и продолжала мчаться. Дождь усиливался, молнии прорезали сумрак. Я почувствовал, как меня сжимает страх, хотел попросить ее остановить машину, и вдруг понял, что боюсь вовсе не аварии, нет, меня беспокоит мое решение бежать в город. Затем я спросил у женщины, ужинала ли она, и не дожидаясь ответа, пригласил ее в кафе на берегу моря, откуда мы могли бы смотреть, как молнии бьют в воду. Она сбавила скорость, и, казалось, обдумывала мое предложение. Я добавил, что хотя она и торопится в город, однако все же могла бы пойти мне навстречу. Она не ответила.

Когда мы доехали до кафе, она все еще колебалась, я взял ее за руку и чуть ли не силком потащил на край обрывистого берега, и тут мы увидели море. Над морем сверкали молнии, каждый удар в воду поднимал и швырял на берег бурные волны, их пенные гребни походили на чаек, которые, словно чего-то выжидая, на миг погружались в темноту, и следующая вспышка молнии заставала их все в том же ожидании. Где-то поблизости от нас застонало дерево, яростный дождь хлестал в лицо. Неожиданно заиграл оркестр. Звуки знакомой мелодии стерли это зрелище, и мы, промокшие насквозь, побежали в кафе. Когда мы уже сидели и смотрели на море через окно, впечатление, которое несколько минут тому назад произвела на меня гроза, рассеялось. Я хотел сказать об этом своей спутнице, но она прервала меня, заметив, что на краю обрыва ее все время не покидало чувство, что я хочу столкнуть ее вниз.

С того дня я больше не встречал Риту. Сначала я скучал по ней, а затем все, что было, превратилось, пожалуй, лишь в эротическое видение, посещавшее меня в мои одинокие вечера. Я забыл ее лицо, и те пять отделенных друг от друга дней, когда мы были влюблены, заняли место рядом с другими приятными воспоминаниями. И все же, всякий раз, когда я иду купаться, мне приходит на память, как меня охватило желание утопить ее тогда. Позднее, когда я уже смог размышлять об этом спокойно, я понял, что все это было вызвано переутомлением и желанием не спешить с женитьбой. Правда, после нашей последней встречи я хотел сразу же, на следующей же неделе, разыскать ее, но что-то мне помешало. Потом я ждал, что она позвонит, потому что это она бросила меня в тот раз на лугу, а сама ушла. Но она не позвонила, и потому стала для меня лишь воспоминанием.

И вот теперь я как-то под вечер увидел ее. Прошел ливень, и воздух был необычайно свеж. С деревьев и травы смыло пыль засушливых дней, солнце, выглянувшее из-за туч, зажгло зелень изумрудным пламенем. Я не смог усидеть дома и вышел пройтись. В парке, где я обычно гуляю, царило всегдашнее вечернее оживление: дети крутили педали игрушечных автомобилей и разъезжали на велосипедах среди прохожих; старички и старушки сидели на скамейках, читали газеты или вспоминали былые времена. Я довольно часто бываю в этом парке, но в тот день мне показалось, что вокруг слишком шумно, и я сел в трамвай, чтобы поехать в такое место, где нет грохота машин и где тебе не приходится ежеминутно утыкаться взглядом в стену домов, окружающих парк.

Ветер дул с моря и ласково обвевал лицо. Я решил пройтись вдоль бухты и попробовать, какая вода. Я был рад, что выбрался из города, и поносил тех, кто из вечера в вечер довольствуется крошечным лоскутком газона среди домов — приятно было ругать других, зная, что сам ты хоть разок сумел вырваться из рутины будней. И вдруг я заметил молодую женщину, читавшую книгу. Тут же стояла сине-белая детская коляска, женщина покачивала ее одной рукой — она делала это механически, не прерывая чтения. Мне показалось, что лицо женщины чем-то очень знакомо мне, но я не мог вспомнить, где я ее видел. Я прошел мимо, она не подняла глаз от книги, и в течение нескольких мгновений я разглядывал ее. Я сел через несколько скамеек от нее и закурил. Обычно во время прогулок я стараюсь не курить, чтобы хоть таким образом поберечь здоровье, но на сей раз я вспомнил об этом лишь, после того, как уже выкурил полсигареты. И тут я понял, что женщина, сидевшая там, — Рита.

Это открытие дошло до моего сознания внезапно, и одновременно я подумал, что ребенок, которого она укачивала, мог быть моим. Меня охватил панический страх, я поднялся и быстро зашагал в сторону моря, остановился я лишь тогда, когда достиг кромки воды. Я всегда думал, что женщины, которые входят в мою жизнь, достаточно разумны, чтобы не оставлять обо мне живого воспоминания. Только что увиденная детская коляска явилась для меня чем-то, к чему я не был подготовлен. Конечно же, Рита вышла замуж, у них с мужем ребенок, и я ни в малейшей степени не причастен к этому. К сожалению, эта мысль промелькнула лишь на мгновение, и вскоре мою душу стали терзать десятки, нет, сотни крыс. Я сел на песок и попытался вспомнить тот вечер, когда все началось.

Была первая за весь июнь солнечная неделя. Наперекор прогнозу погоды, стало тепло, у меня же не было никакой возможности хотя бы на день вырваться к морю. Я мог лишь с мрачным видом взирать на солнце сквозь пыльное окно либо задергивать шторы, чтобы солнце не слишком раскаляло комнату. Это, наверное, самая ужасная пытка, когда в конце июня наступает лето, а ты в это время так загружен работой, что можешь любоваться им только через окно. Помню, что продержался так четыре дня, затем махнул на все рукой и побежал на автобусную станцию, чтобы хоть на один вечер почувствовать себя человеком. Как назло, до отправления автобуса оставался еще час времени, и я пошел в ближайшее кафе; предполагаемые пятьдесят граммов вскоре превратились в двести пятьдесят, и я с горечью понял, что в этот вечер я никуда из города не уеду. Затем к моему столику подсела Рита. В этом душном и битком набитом пьяными кафе она казалась видением.