Остановите музыку - [13]

Михаил Семенович встретил ее серьезным взглядом. Гости пределы школы покинули, журналисты разъехались, и, казалось бы, он должен чувствовать облегчение, но он был хмур и напряжен, по всей видимости, напоследок его чем-то расстроили. И судя по его взгляду, свое разочарование он готовился выместить на Нине.

— Проходите, присаживайтесь.

Нина коротко улыбнулась, и присела на краешек стула у стола директора.

— Нина, у меня к вам только один вопрос: это правда, что вы работаете в стриптиз-клубе?

Нина не знала, куда глаза деть. Михаил Семенович приглядывался к ней с озабоченным видом, но в то же время в глазах промелькнуло что-то вроде любопытства.

Нина постаралась взять себя в руки.

— Зависит от того, что вы подразумеваете под словом «работать».

— У этого слова много значений?

— Я там преподаю, Михаил Семенович.

Он удивленно вздернул брови.

— В смысле?

— Хореографию, ставлю девочкам номера. А если кто-то, — Нина сделала выразительную паузу, не сомневаясь, кто именно донес до директора эти слухи, — намекает на другое, то он ошибается.

Михаил Семенович в задумчивости потер подбородок.

— Вы должны были поставить меня в известность. О том, что нашли вторую работу.

— Она не официальная, — порадовала его Нина.

— Да, и это лишь усугубляет ситуацию.

— Михаил Семенович, я не делаю ничего плохого. И я не от хорошей жизни пошла туда работать. Но с зарплатой учителя танцев в школе трудно содержать ребенка и оплатить съемную квартиру. Уж извините.

— Нина, я не прошу вас извиняться. Но вы и меня поймите. Что я должен говорить родителям?

Они доверяют нам воспитание детей, а их учит… — Он неловко замолчал, а Нина едва заметно усмехнулась, мысленно закончив: стриптизерша. Но все-таки еще раз повторила, проявляя упрямство:

— Я не танцую стриптиз.

— Я вправе сомневаться в ваших словах, разве нет? Сколько вы там работаете?

— Несколько месяцев, — с неохотой призналась Нина.

Михаил Семенович кивнул.

— Вот видите.

Нина вцепилась в подлокотник, пытаясь справиться с собой. Поборола желание еще раз объяснить свою трудную ситуацию, знала, что бесполезно. Да и выглядело бы это жалко.

Михаил Семенович и без того разглядывал ее с по-особому неприятным сочувствием.

Нина смущенно кашлянула.

— И что теперь?

— Думаю, вы и сами понимаете. Думаю, мы могли бы замять скандал, если бы… Если бы я сам выяснил это случайно, но когда об этом уже заговорили все вокруг…

— Лариса рассказала? — усмехнулась Нина.

Михаил Семенович неуютно повел плечами.

— Я догадался, что вы с ней давно знакомы.

— О да. Та еще… змея.

— Я не настолько хорошо с ней знаком, чтобы с вами соглашаться или спорить. Но принимать на школу удар, гнев родителей, простите, не буду и не обязан.

Нина печально кивнула.

— Конечно.

— Скандал нам не нужен. Да и вам, думаю, он тоже без надобности. Я не хочу вас увольнять, Нина, у вас прекрасно получается ладить с детьми, и у вас, определенно, талант, да и как человек вы мне нравитесь, но в сложившейся ситуации, все, что я могу предложить, это увольнение по собственному желанию.

И что ей оставалось, поблагодарить за доброту? Благодарить Нина не стала, поднялась и молча из кабинета вышла. Замерла, привалившись спиной к двери. Встретила взгляд Люды, но ее даже на вымученную улыбку не хватило.

Спустя час она покинула школу, чувствуя себя так, будто ее не только оплевали, но и раздавили.

Знала, конечно, что в танцевальном кругу, между уже бывших друзей и знакомых, про нее говорят, но о том, что эти разговоры могут испортить ей жизнь, когда, казалось бы, уже и портить нечего, не догадывалась. И теперь она официально безработная, с клеймом стриптизерши, пробовать устроиться в другую школу — нечего и мечтать, она отныне в черном списке, и единственная радость, что расчет дали тут же. Видимо, Михаилу Семеновичу не терпелось от нее избавиться раз и навсегда.

Переходя дорогу в толпе людей, вдруг поймала себя на мысли, что очень хочет остановиться и заорать.

Понадобилось некоторое время для того, чтобы успокоиться. Успокоиться настолько, чтобы прийти домой и казаться, хотя бы казаться, уравновешенной.

Зинаида Тимофеевна удивилась ее столь раннему возвращению, но говорить ничего не стала.

Отчиталась о том, чем они с Аришей занимались до ее прихода, и вроде бы собралась уходить, но Нина ее остановила. Достала кошелек и с женщиной наконец расплатилась. Зинаида Тимофеевна заметно подобрела, даже улыбнулась куда искреннее и душевнее, чем за пять минут до этого. А Нина ее еще и поблагодарила.

— Спасибо вам большое. Не знаю, что бы я без вас делала, честно.

Женщина дружески похлопала ее по руке.

— До завтра. Я вовремя приду, а вы отдыхайте.

Нина кивнула. А когда в прихожей хлопнула дверь, вынула из кошелька оставшиеся деньги и пересчитала, будто точно не знала, сколько там. Квартиру оплатить хватит, а жить придется на то, что Витя Жаба заплатит. Вот только она с двумя зарплатами едва концы с концами сводила, а теперь что? Пойти в продавщицы, или в уборщицы?

— Как же надоело.

До боли прикусила костяшку большого пальца, потом почувствовала внимательный взгляд, голову повернула и поспешила улыбнуться.

— Что такое, солнышко? Кушать хочешь?