Остался один - [6]

Человек, сидящий на диване слева, самый юный член экипажа, согласно кивнул.

- Название корабля - , - вставил он.

- А начнете вы с того, - заключил бас, - что прямо сейчас познакомитесь с кораблем. У вас будет хороший экскурсовод. Один из членов вашего экипажа, - генеральный директор посмотрел на Крылова, - не только специалист по оборудованию сверхсубсветовика, но и прошел уже специальную подготовку, которую теперь предстоит пройти вам.

Взгляды четырех членов экипажа переместились на Крылова, и Андрей вдруг увидел, что тот невероятно, даже недопустимо для космолетчика молод. Значит, от молодости застенчивость и робость. Но он знал, пройдут годы, и на это лицо ляжет другая печать; на нем отразятся бессонные ночи, смертельный риск, может быть, утраты и тяжелые поражения. Но все это, он знал, только на одних чашах весов, а на других, которые окажутся, должны оказаться тяжелее, - вечное и дерзкое и никогда не утолимое желание быть там, где не был еще никто. Поразительное чувство того, что тебе подвластны громадные, в голову не укладывающиеся, ни с чем не соизмеримые расстояния, что ты можешь называть неизвестные планеты именами дорогих тебе людей. И еще уверенность в том, что за тобой, там, где ты был первым, пройдут потом многие, чтобы сделать еще больше, чем сделал ты.

Генеральный директор поднялся из-за стола, пожал им всем руки, и пять человек молча вышли в длинный, искрящийся коридор. У фонтана, в струях которого снова играла радуга, уже стояла длинная сигара специальной служебной машины, и Ивашкевич, опередив всех, галантно распахнул дверцы и с заметным южным акцентом сказал, впервые нарушив молчание:

- Ну вот, путешествие началось!

Укрытый ярко-желтым чехлом Сверхсубсветовик  стоял в дальнем углу Порта. Когда машина, лавировавшая до этого среди громад кораблей экстра-класса и туристских лайнеров, проходящих короткую профилактику, наконец затормозила, в первое мгновение Андрей испытал только разочарование. Техники уже снимали чехол, и на свет появлялось сооружение, меньше всего похожее на современный корабль. Формы  оказались неуклюжими и даже как-то допотопны; рядом с , например, он мог бы показаться, пожалуй, ее далеким предком из тех героических, почти легендарных уже времен, когда в космос уходили примерно так же, как тысячи лет назад отправлялись в плавания по океанам на утлых, боящихся штормов и зависящих от волн и течений скорлупках-кораблях. И размеры  вполне соответствовали его старомодному облику - он был меньше той же  раз в пятнадцать. И вдобавок ко всему цвет первого сверхсубсветовика был невероятно тусклым, отдающим чуть ли не ржавчиной.

Должно быть, на лице начальника экспедиции слишком уж ясно проступило разочарование, должно быть, схожие чувства отразились и на лицах остальных членов экипажа, потому что юный Крылов улыбнулся. Улыбка была не просто веселой, но еще и загадочной и, пожалуй, слегка сочувствующей.

Еще несколько минут они осматривали корабль снаружи. Ивашкевич, подойдя к обшивке , тронул ее рукой и состроил забавную гримаску. Пороховник и Пономарев, держась все время рядом, как близнецы, обошли корабль кругом. Молчаливые, деловитые техники сворачивали пластиковый чехол в плотный рулон. Проем входного люка уже был обнажен, и Сергей Крылов, инженер по оборудованию сверхсубсветовика, первым поднялся по ступеням трапа и жестом пригласил подняться всех остальных.

Вот так всегда - трап всегда пружинит под ногами, любой из трапов пружинит всегда одинаково. И, когда ступаешь на трап - Андрей испытал это множество раз, - особенно остро и ярко проявляется ощущение будущего полета. И почему-то по трапу всегда хочется взбежать бегом, даже если ты уже не стажер-практикант, а начальник экспедиции.

Рубка управления  оказалась непривычно маленькой, площадью не более шести квадратных метров. Приборов здесь было на удивление мало, зато кресла пилотов выглядели небывало массивными, конструкции сложной и непонятной.

Каюты приятно удивили - они были неожиданно удобны и комфортабельны, таких не найти, пожалуй, и на некоторых туристских лайнерах. Кают-компания, отделанная дубовыми, под старину, панелями, теперь снова повсеместно входящими в моду, оказалась помещением просто роскошным; на полу был пушистый ковер, на полках буфета блестела укрепленная в специальных гнездах фарфоровая и хрустальная посуда. Целую стену занимал стеллаж с видеотекой, собранию которой могли бы позавидовать многие видеотеки на Земле.

В кухонном отсеке - самая обычная автоматика. Скафандры, стоявшие, как полагалось, рядом со шлюзовым отсеком, тоже были обыкновенными, модель Б-12. Дальше - резервуары с водой и холодильники с положенным рационом продуктов. Еще дальше - маленький гимнастический зал и маленький бассейн.

И наконец, вот он, отсек двигателей, непонятно пока еще как устроенное и как живущее сердце корабля, - сплошная путаница проводов, каких-то блоков и деталей. Но есть впереди шестьдесят четыре дня, чтобы все это узнать до тонкостей, не бояться случайностей.

И вот только здесь, когда он пытался проникнуть взглядом в хитросплетение проводов и невероятное нагромождение деталей, все вдруг встало на свои места, и Андрей Ростов вновь ощутил - теперь уже с кристальной и бесповоротной ясностью, - что действительно начинается полет к манящему Теллусу, и что есть уже маленький коллектив людей, собранный для этого полета, и что есть корабль, который шестьдесят четыре дня спустя отправится в самое дерзкое из путешествий, которые когда-либо до этого начинал человек.