Осталось чуть - [61]

- Да, - неохотно согласился Гамильтон, как будто говорил о хорошей погоде поздней зимой – о чем-то приятном, но вряд ли длительным. Помня лояльность Бригэма Янга во время Войны за Отделение, Линкольн хотел надеяться, что его собеседник беспокоится напрасно.

После завтрака Линкольн попросил:

- Мистер Гамильтон, не будете ли вы настолько любезны довезти меня до офиса «Вестерн Юнион»? Хочу послать сыну телеграмму.

- С удовольствием, сэр, - ответил Гамильтон. – Разрешите полюбопытствовать, а чем занимается ваш сын?

- Роберт? Он работает в Чикаго юристом – юристом компании «Пульман», если точней. – Длинное, печальное лицо Линкольна вытянулось и помрачнело. – И он не одобряет политики своего старика-отца, ни в малейшей степени. – Потом черты его лица чуточку разгладились. – Но мы не позволяем этому стать преградой нашим отношениям. Видите, мы не настолько глупы, как США и КША.

Гамильтон хмыкнул, оценив сказанное.

- Мне это нравится, а вот мятежникам понравится вряд ли. Послушать, что они говорят – так они так же стары, как и мы, и нас связывает с ними только то, что они решили немного остаться с нами под одной крышей, пока они не переехали в собственный дом.

- Я предпочитаю представлять это в таком виде: они разобрали половину принадлежащего нам дома и использовали доски с его пола и стен для того, чтобы построить свой. – Печальная улыбка перечертила лицо Линкольна. – Конечно же, полагаю, Конфедеративным Штатам безразлично, что я думаю.

Однако, поднявшись из-за стола он воздел кверху указательный палец и поправился:

- Нет, это не совсем так.

- Да? – Габриель Гамильтон вздернул бровь. – Не думал уж, что обязательно раскладывать это утверждение по полочкам согласно способу, форме, цвету и размерам.

- Цвет – хороший критерий, - проговорил Линкольн. – Я слышал, что некоторые из моих трудов популярны вреди немногих образованных негров в Конфедерации – ведь труд их расы эксплуатируется еще более безжалостно (а, может, просто более открыто), чем любой труд в Соединенных Штатах.

- Ну, разве не интересно? – Воскликнул Гамильтон. – И как, по вашему, они получают ваши речи, статьи и книги?

- По неофициальным каналам, - ответил Линкольн, беря свою шляпу-цилиндр и направляясь к дверям. – Мне дали понять, что мои труды включены в Index Expurgatorum34 для негров в КША, как и книги Маркса и Энгельса, а также других европейских социалистов. Надеюсь, вы простите мне, что я в некоторой степени горжусь, что оказался в такой компании. – С этими словами Линкольн взобрался в коляску Гамильтона.

- О, вы заслуживаете быть среди них, - Гамильтон отвязал лошадей и сам забрался в коляску. – Всего несколько минут – и мы на месте. – Он хлестнул поводьями. – Мы всего в четырех-пяти кварталах от офиса.

Пыль, которую поднимала в воздух коляска, а также другие экипажи, фургоны и лошади, двигавшиеся по улице, заставила Линкольна несколько раз кашлять. От нее на языке оставался привкус щелочи. Пыль в Солт-Лейк-Сити доставляла наибольшую неприятность.

- Вы меня можете просто высадить, если вам нужно ехать далее по делам, - сказал он Гамильтону, когда они подъехали к телеграфной конторе. – Думаю, я смогу найти путь назад к моему отелю без слишком больших проблем.

- Мне ничего не стоит вас подождать, мистер Линкольн, - Гамильтон подвел лошадей к коновязи.

Выбравшись из коляски, чтобы привязать их, он нахмурился:

- Двери офиса должны быть открыты. Наверное, они закрыли их для того, чтобы туда не проникала пыль, но этот бой они проиграли еще до его начала.

- Это что – записка, пришпиленная к дверной раме? – Линкольн подошел к двери офиса «Вестерн Юнион» и прочитал написанные от руки слова: «Все линии на Территории Юта на данный момент прерваны. Мы надеемся, что вскоре снова сможем отсылать телеграммы на остальную территорию США. Сожалеем по поводу возможных неудобств». Бывший президент снял с головы шляпу и почесал голову.

- Что, во имя всего святого, могло прервать все телеграфные линии отсюда на север, юг, восток и запад в одно и то же время?

- Может быть, это не «что-то», мистер Линкольн? – Голос Габриеля Гамильтона зазвучал теперь совершенно мрачно. – Может быть, правильным вопросом будет, кто мог прервать все эти телеграфные линии в одно и то же время? - Он оглянулся по сторонам, как будто все еще находился в столовой отеля и ожидал обнаружить прячущегося под тополем где-то неподалеку официанта по имени Гебер. - А теперь у вас одна попытка, чтобы дать правильный ответ на этот вопрос.

Линкольн повернул голову в сторону гранитной громадины строящегося Храма.

- Зачем Джону Тейлору – зачем мормонам – перерезать телеграфное сообщение между Ютой и остальной частью страны?

- Потому что они замыслили то, о чем не следует торопиться рассказывать всем вокруг, - немедленно предположил Гамильтон. – Сразу сказать, что случится, не могу, но готов поспорить, что это точно не то, что мне хотелось бы.

- С их стороны было бы глупо так поступить, - заметил Линкольн. – Соединенные Штаты могут быть отвлечены этой войной, но не настолько, чтобы быть не в состоянии подавить здесь восстание. – Он щелкнул языком. – Как и Южная Каролина, Юта слишком велика для лечебницы для душевнобольных и слишком мала, чтобы стать ядром новой нации, но, в отличие о Южной Каролины, у Юты нет соседних штатов полных сумасшедших, которые могли бы поддержать ее безумие35.