Особый счет - [23]

Пройдет полчаса, и несколько полков десантной дивизии уже будут готовы к атаке.

Жалобы ветерана

Разбор маневров состоялся в Киевском оперном театре. Основные тона отделки Большого театра — алый с золотом. Такая же отделка и в уютной Одесской опере. В Иркутской  — салат с золотом. В девственно-белый цвет с золотым бордюром разделана внутренность Киевской оперы. В какой бы из этих театров человек ни зашел, он чувствует, что попал в величественную обстановку храма искусства.

На сцене Киевской оперы на огромных штативах закреплены и карты, разрисованные изогнутыми цветными линиями. Весь партер, ложи, бельэтаж, амфитеатр и галерка заполнены командным составом. Бросается в глаза сукно и бархат черных петлиц. У малинового цвета пехоты появился солидный спутник — черный цвет технических войск.

Большевики овладевали техникой. Вчера — это была идея. Сегодня — это уже факт.

В фойе веселое оживление. Участники штурма Зимнего дворца, герои Перекопа и Царицына встретились с теми, кто водил войска за Буг и за Вислу, и с теми, кто брал Екатеринбург и Владивосток. Их яркое прошлое уже перестало быть нашей жизнью, оно уже стало нашей историей.

Правые ложи занимали иностранцы. В самой почетной, первой — французы. Рядом с ними — чехословаки, в третьей — представители Рима. Напротив расположились представители Генерального штаба Красной Армии.

Мы все очень внимательно слушали докладчика. Но чужеземцы нас превзошли... Непрестанно шуршали их блокноты. Еще бы! Всем были известны имена — Тухачевский, Якир, Егоров, Уборевич, Блюхер, Буденный, Примаков. Но прочие русские воеводы, по их мнению, были горазды лишь лаптем щи хлебать. А маневры с участием огромных масс живой силы и техники расшифровали новые имена. Дубовой, Туровский, Гермониус, Криворучко, Ушаков, Борисенко, Шмидт, Астахов, Инганиус.

Иноземцев — и наших «союзников», и союзников нашего вероятного врага — волновало все. И то, что большевики сумели в короткое время создать мощные соединения танков, авиации. И то, что московский Генштаб нашел наилучшие формы их применения.

Высоких гостей из Праги, Парижа и Рима все это не столько волновало, сколько тревожило.

Когда наши полководцы в порядке обмена учились в догитлеровском Берлине, Гинденбург назвал Якира «советским Мольтке». Там наши товарищи постигали науку вероятного противника. Сгодится. А Примаков потом выпустил книжку «Тактические задачи немецкой военной академии». (Но как только не стало автора, выпала из обращения и его бесценная книга.)

Я сидел в партере. Покинув ложу, ко мне спешил майор  Легуэст. По-французски порывистый, экспансивный, он бросился меня обнимать. Мы с ним не виделись две недели. С началом маневров он был вызван в Киев, где присоединился к французской военной делегации, возглавляемой заместителем начальника генерального штаба генералом Луазо.

Наш военный атташе во Франции Венцов представил меня генералу Луазо. Познакомил с его спутниками — полковниками генерального штаба Мандросом, Лелонгом, Рамотэ и Симоном.

Генерал Луазо тихим, бесстрастным голосом обратился ко мне по-французски:

— Я давно вас хотел повидать, колонель!

— К вашим услугам, мон женераль!

Офицеры внимательно осматривали меня, мои сапоги, галифе, гимнастерку, орден. Вслушивались в речь, в ответы, в произношение.

— От имени французского генерального штаба благодарю вас за прием и внимание, оказанное нашему майору.

— Я выполнил долг, возложенный на меня наркомом, генерал.

— Прекрасно, колонель! Прекрасно! Наш майор Легуэст восхищен вашим полком.

— Мон женераль! Я рискую кое-что переоценить, по и мне самому нравится мой полк. Впрочем, все наши полки таковы...

Венцов одобрительно усмехнулся.

— О-ля-ля, колонель! Итак — еще раз вам спасибо.

Я козырнул, козырнули и французы.

— Теперь мы ваши союзники. Приезжайте к нам обязательно. Генеральный штаб Франции сделает все, чтобы вам понравились французские танкисты, как нашему майору понравились ваши.

— С удовольствием, мон женераль! — ответил я. — А в остальном — как прикажет нарком.

— Мы будем просить женераля Ворошилова. Не правда ли? — обратился генерал к военному атташе.

— Обязательно!

После разбора в фойе театра меня подозвал к себе начальник разведывательного управления Красной Армии Семен Урицкий. С ним рядом стоял начальник внешних сношений Геккер, в гражданскую войну командарм 13.

— Француз, ваш гость, в восторге, — сказал Урицкий.

— Если вам по душе денежная награда, — добавил Геккер, — это зависит от вас. Скажите — получите сегодня. 

Если вас больше устраивает приказ с благодарностью наркома — ждите. Мы вам его пришлем из Москвы.

— Подожду! — ответил я.

События повернулись по-иному. Во Францию поехать не пришлось. С благословения «женераля» Ворошилова мой путь лежал не на далекий Запад, а на Дальний Восток...

17 сентября 1935 года генерал Луазо заявил корреспонденту «Правды»: «С дружеской откровенностью высшее военное командование Красной Армии показало нам ее жизнь и работу. Подобного мощного, волнующего зрелища я не видел в своей жизни... В этом дружеском отношении я вижу лучшее доказательство искренной симпатии народов Советского Союза к моей стране...»