Особый район - [9]

— А если не хотите по-хорошему, — заносчиво сказал щеголь, — застрелим и закопаем прямо на месте. Мы — национальная гвардия, так что не советую с нами шутить.

Он что-то сказал по-якутски своим спутникам, от группы отделились двое и, размахивая карабинами, не дав даже взять с собой рюкзаки, погнали двоих друзей к реке. Держались они на почтительном расстоянии, и Коля с Димой могли вполголоса переговариваться, не боясь, что их услышат.

— Нужно подманить их поближе и отобрать карабины, — шепнул Евтушенко. — Иначе нам житья не будет, засмеют в поселке.

— А как?

— Когда подойдем к реке, я сделаю вид, что ногу подвернул и идти не могу. А там что-нибудь придумаем по обстановке.

Когда до реки осталось идти совсем немного, Коля ойкнул, присел на камень и схватился за ногу.

— Что случилось? — громко спросил Дима, готовый к действию.

— Нога! Больно, зараза!

— Идти сможешь?

— Попробую.

Он встал на ноги, попробовал сделать шаг, но снова опустился на камень.

— Не могу!

Оба парня, потеряв бдительность, подошли совсем близко. Теперь друзья рассмотрели, что это были совсем юнцы, лет по шестнадцать каждому. Один из них повесил карабин на плечо, а второй держал стволом вниз.

— Твой слева, — шепнул Евтушенко. — Давай!

В следующую секунду оба юнца уже валялись на земле, а карабины оказались в руках у охотников. Мужики не причинили мальчишкам никакого вреда, просто сбили их с ног. Не стали усердствовать и потом, слишком уж жалко они выглядели. Но все-таки каждый получил по затрещине и хорошему пинку в зад и оба, подвывая, помчались к своим.

— Вернемся? — предложил Дима.

— Не стоит, — подумав, ответил Коля. — Их больше, перестреляют, пожалуй. Домой нужно, к директору, и мужиков поднимать.

— Эх, надо было бы всей компании задницы надрать! — вздохнул Парамонов, но вынужден был согласиться с другом.

Друзья завели спрятанную в укромном месте лодку и помчались на прииск. Выслушав их внимательно, директор охладил их пыл.

— Вы что, рехнулись? — ответил он на предложение собрать народ и идти на Тоболях с карательной экспедицией. — Войны нам еще не хватало! Представляете, чем это может кончиться?

— Так что, спустить им с рук? — возмутился Евтушенко. — Тогда они завтра нам вообще кислород перекроют, скажут — наша земля, и нечего на ней охотиться, в наших реках рыбу ловить! И что нам, утереться?

— Во-первых, тебе еще ничего не перекрыли, — оборвал его Незванов. — А во-вторых, мы даже не знаем, что это за мальцы были, кому они подчиняются. Как, говорите, они назвались?

— Национальной гвардией. Ну, бля, уроды!

— Выходит, — задумался Иван Петрович, — пока мы у себя законы чрезвычайного положения устанавливали, они тоже даром времени не теряли. Национально-освободительное движение, мать их… Ладно, будем дипломатией заниматься.

Глава 4 Самогон как топливо для криминальной революции

Перед тем как выйти на катере в Тоболях, вся делегация рано утром была еще раз проинструктирована Незвановым.

— Карабинов и ружей с собой не брать! — наставлял директор собравшихся в его кабинете участников экспедиции — Стаса Сикорского, участкового милиционера Винокурова, Валеру Седых и бросающего на всех собравшихся неуловимо высокомерные взгляды Романа Пройдисвита. — Можете взять пару пистолетов, только не держите их на виду. Хотя, если что-то пойдет не так, черта с два они вам помогут. Так, для самоуспокоения. Ваша главная задача — разведать обстановку и, если получится, провести предварительные переговоры на тему обмена ресурсами. Может быть, удастся наладить поставки от них мяса и молока. Думаю, Кривошапкин пойдет нам навстречу. Если, конечно, с ним ничего не случилось.

— Я тоже думаю, не мог Егор Афанасьевич допустить, чтобы его люди по району разбойничали, — согласился с ним Седых.

— Вот на месте все и узнаете, — кивнул Незванов. — Вопросы есть?

— Что мы можем предложить в обмен на продовольствие? — безукоризненно вежливым тоном спросил Пройдисвит.

— Топливо, конечно, — ответил директор, внимательно посмотрев на него. Что-то не нравилось ему в поведении молодого инженера, но что именно, он не мог понять, и потому злился, не зная, с какой стороны ожидать подвоха. — Что еще мы можем им предложить? Это единственное, что у нас пока в избытке. Или ты считаешь, что сможешь уговорить их на бескорыстную помощь?

— Я просто хотел узнать границы наших полномочий, — обиженно поджал губы Пройдисвит. — И я не понимаю, Иван Петрович, почему вы постоянно смотрите на меня, как на врага?

— Ваши полномочия я разъяснил Сикорскому, — сдерживая гнев, ответил Незванов. — Он возглавляет вашу группу. А что до твоих обид, Роман Дмитриевич, ты уж извини, но запиши их на бумажке, сверни ее в трубочку и засунь себе в жопу. У меня слишком много проблем, чтобы заниматься тут с тобой психоанализом. Не хочешь договариваться с земляками — так и скажи. А если все-таки едешь, то не морочь мне голову.

— Что вы, Иван Петрович! — Пройдисвит тут же пошел на попятную. — Я просто хотел узнать…

— Все, проехали! — оборвал его Незванов. — Пока мы разговоры здесь разговариваем, река встанет. Давайте, мужики, давайте…

Когда группа «дипломатов» покинула кабинет, директор посидел некоторое время, в очередной раз безуспешно пытаясь поймать мысль, всякий раз всплывающую в его голове, когда он старался понять, что за таинственное явление перекорежило весь окружающий мир. То ли незадолго до изменений проскочило что-то в телевизионных новостях, то ли какая-то заметка в газете… Но в суматохе подготовки к промывочному сезону информация скользнула мимо его сознания, а теперь он никак не мог ее вспомнить.