Особый отряд 731 - [18]

— Нам можно открывать этот шкаф? — робко спросил я.

— Конечно. Занимайтесь усердней. Работы хватит. Научиться работать самостоятельно не так-то просто.

По-своему оценив наше рвение, Сагава пришел в хорошее настроение. Ему, нашему ближайшему начальнику, очевидно, было приятно, что с такой просьбой к нему обратился именно я, всегда добросовестно выполнявший работу и не имевший никаких замечаний по службе. Этим как будто лишний раз подтверждалось, что нас вполне можно использовать на серьезной работе, несмотря на все нелестные замечания майора Такаги по нашему адресу.

— Только из комнаты выносить эти книги нельзя, слышите? — строго предупредил нас Сагава.

С этого дня у нас появилось новое занятие. Многие материалы, просматриваемые нами, представляли собой, как мы и предполагали, свежие снимки, сделанные в процессе опытов, проводившихся над людьми.

Легочная чума, бубонная чума, глазная чума, кожная чума…

Один за другим бросались в глаза фотоснимки, сделанные на различных стадиях болезни, на некоторых сопоставлялись различные случаи заболеваний в зависимости от инфекционной силы бактерий, количества введенных возбудителей, фотографии, четко фиксировавшие расширение очага поражения. То были не обычные клинические снимки, и это придавало им особенно зловещий смысл. С затаенным дыханием мы переводили глаза с одной фотографии на другую.

Однажды мы натолкнулись на описание опытов, проведенных на полигоне в Анада. Питательной средой, в которой находились возбудители газовой гангрены и столбняка, начиняли бомбы и сбрасывали их с самолета. Опыты имели цель установить степень заражения в зависимости от радиуса разлета зараженных осколков бомбы. Для этого через каждые десять-двадцать метров от точки, где должна была упасть и взорваться бомба, врывали в землю столбы и привязывали к ним «бревна» (так почему-то называли заключенных). На этих «бревнах» и проверяли эффективность действия таких бомб в зависимости от расстояния до объекта, от количества бактерий, помещенных в бомбу, от температуры воздуха, плотности одежды, величины участка заражения на теле человека и т. п.

Сагава объяснил нам, что «бревна» с повязками на глазах привязывали к столбам либо в одних трусах, либо одетыми, оставляя открытыми только ягодицы или только лицо и руки. При этом старались одевать подопытных в одежду, которую обычно носит большинство населения.

Что должны были испытывать здоровые, в полном сознании люди, привязанные к столбам, слыша гул приближающихся самолетов, а затем взрывы бомб в непосредственной близости от себя! В их тела впивались осколки бомб, острые камешки и песчинки, зараженные смертоносными бактериями. Несчастные заболевали, затем над ними производили опыты по лечению ужасных болезней, хотя никакой надежды на спасение не было. Даже если случайно кто и выздоравливал, его все равно не оставляли в живых.

Однако опыты с обычными бомбами, по-видимому, не давали значительного эффекта, так как из-за высокой температуры и давления, возникающих при взрыве, большая часть бактерий погибала, а оставшиеся быстро утрачивали активность. Даже бактерии газовой гангрены и сибирской язвы, сравнительно более устойчивые к теплу, почти на семьдесят процентов погибали, а из бактерий, особенно плохо переносящих сухую среду, таких, как бактерии чумы, сохранялось не более десяти-двадцати процентов.

— Однако все это, можно сказать, позади. Нам удалось изготовить бактерии, хорошо сохраняющиеся в сухой среде. Разработаны методы разбрасывания бактерий без применения взрывчатых веществ. Уже почти открыты концентраты анаэробных бактерий… Ну, теперь вам все понятно! — сказал однажды Сагава в заключение своего пояснения, как бы желая подчеркнуть, что наши исследования имеют определенный смысл.

Часть II

Первые жертвы

Очень скоро мне пришлось иметь дело с анаэробными бактериями, такими, как возбудители газовой гангрены, столбняка и ботулизма (спороносный возбудитель этой болезни, поражающий кишечник, иногда обнаруживали в самой Японии, в префектуре Акита, но я конкретно ничего не знал). В отряде в каждой секции был свой профиль работы, а нас по мере надобности то и дело перебрасывали из одной секции в другую для выполнения самых различных обязанностей. Однажды это привело к первому со дня нашего прибытия в отряд ужасному происшествию.

Как-то утром лаборант Сагава спросил нас:

— Вы слушали лекции по анаэробным бактериям?

Все стояли с растерянным видом. Тогда я, как-то незаметно принявший на себя роль представителя новичков, ответил:

— Да, нам рассказывали о них, хотя мы не особенно хорошо усвоили этот материал.

— Гм… Ну ничего, вы скоро все поймете, как только начнете работать в другой комнате.

Сагава отвел нас в комнату № 8 в нашей же секции и передал в распоряжение трех незнакомых лаборантов. На помощь к нам из других секций были переведены Абэ и Оцу, и мы впятером стали работать в одной комнате, в новой для нас обстановке.

Вольнонаемный Исидзука показал нам, что нужно делать. Он подошел к красному лабораторному столу, взял чистую пробирку, поместил в нее жидкую питательную среду цвета чая, куда был добавлен препарат из лошадиной печени, шесть-семь минут кипятил ее, затем быстро остудил и, произведя на среду посев бактерий газовой гангрены, закупорил. Свои действия он сопровождал пояснениями. Мы внимательно следили за каждым его движением.