Особый дар - [42]

Тоби вся эта история не напугала, а скорее позабавила: фарс, да и только. Хотя ни для Боба, ни для Эйдриана ничего смешного тут, конечно, нет. Хорошо бы Эйдриан получил самый что ни на есть отдаленный приход, в какой-нибудь там захолустной Дыре-на-Болоте, куда и добраться невозможно. Но когда приступ веселья прошел, Тоби трезво взвесил все обстоятельства. Не рассказать ли об этом Мейзи? Обычно он предпочитал слушать, а не говорить, но, пожалуй, ее здравый смысл тут пригодится и женское чутье поможет найти верное решение. Так что он напросился на денек в Хэддисдон.

Он знал, что там сейчас тихо: за летние месяцы у Аманды перебывало много народу, и теперь ей захочется, как обычно, какое-то время отдохнуть после бесконечных приемов.

Он написал Мейзи, что получил от Эйдриана очень тревожные вести и хотел бы с ней посоветоваться. В Хэддисдон Тоби напрашивался уже не первый раз и последнее время бывал там довольно часто. Но тут Мейзи ответила отказом: написала, что приедет к нему сама. Вопреки своему обыкновению давать себе осенью отдых Аманда пригласила струнный квартет, и в Хэддисдоне сейчас просто невыносимо — не из-за музыки (музыка как раз очень неплохая), а из-за трескотни музыкантов. Вот сороки. Словом, она приедет к нему в субботу, в пять часов.

— Бедняжечка ты моя, — сказал Тоби, увидев ее. — Это надо же — струнный квартет! — Он поцеловал ее. — А мне бы совсем не выдержать. Вероятно, ты уже поняла, что я не особенно музыкален.

— Выкладывай сплетню, — сказала она. — Или, раз уж дело обстоит так серьезно, назовем это не сплетней, а бедой.

Он рассказал ей все очень подробно и даже дал прочесть письмо Эйдриана.

— Бедный отец Стедмэн! — сказала она, внезапно развеселившись. Ее первая реакция была совершенно такой же, как у Тоби.

Ему в который раз пришло в голову, что над священнослужителями вообще любят посмеяться, и он снова задумался над тем, на пользу ли это обществу. Сам он отнюдь не был в этом уверен, хотя и считал себя агностиком.

Но вскоре Мейзи опять стала серьезной.

— А дело ведь страшное. Бедняга Рита! Слушай, может, у нее с головой не в порядке?

— Да нет, в полном порядке. Просто любовь бушует, первый, самый яростный приступ. Я бы не сказал, что их силой не растащишь, потому что Эйдриан только и мечтает о том, чтобы их растащили. Но дело и впрямь нешуточное.

— Очень, очень нешуточное, — согласилась Мейзи.

Сам он никогда не говорил Мейзи о любви. Ему казалось, что слово это слишком обязывает. Он мог сказать ей: «Я в тебе души не чаю», мог наговорить всяких ласковых слов, но о любви не заикался; во всяком случае, пока.

Мейзи начала тщательно вникать во все обстоятельства. Вид у нее был сугубо деловой: то ли секретарша, то ли член заседающей комиссии.

— Надо обдумать, как тут действовать лучше всего. Разумеется, он должен держаться от нее подальше.

— Но она-то постарается быть к нему поближе. Кембридж — маленький городок.

— «Ну а ты бы, дружище, что предпринял?» — повторила она ходячую фразу тех дней.

— Я-то? Ушел бы от мира.

— Но Эйдриан не может уйти от мира. А вот уйти из жизни он может. Знаешь, мне так жаль Риту! — (Она не понимала, что бессознательно жалеет самое себя.) — Ну, и Боба, конечно.

— У него по крайней мере есть будущее, я так полагаю. Да, это точно — он человек с будущим.

— И это даст ему выстоять?

— Если человек всецело поглощен работой, он всегда выстоит.

— Это и к тебе относится?

— Ах ты, малышка моя. Меня работа не поглощает полностью. Боба — да, потому он и выстоит. Он рассчитывает, что к тридцати пяти уже будет членом Королевского общества, я-то знаю. И ручаюсь, что будет.

— В таком случае, что бы ты предложил Эйдриану?

— Чтобы совсем не отвечал на ее письма, хоть и считает эти свои послания чисто пастырскими. Чтобы ушел из их жизни. Знаешь, все-таки он простофиля.

— Нелегко ему придется, когда он примет сан, — мудро заметила Мейзи. — Очень он мягкотелый.

— Что ты этим хочешь сказать?

— То есть как это что? Просто пришла мне в голову такая мысль, и я высказываю ее вслух.

— Очень уж у тебя много мыслей, малыш.

Похоже было, что они ссорятся, и Мейзи поспешила переменить тему.

— Как мило ты тут все устроил! Сейчас у тебя лучше, чем когда я была в прошлый раз.

— За это надо сказать спасибо маме. Стены перекрасить она не могла, но подобрала подходящий ковер. Прежний был похож на холодный заплесневелый окорок. Покрывало и подушки я привез старые, из Кембриджа. И потом, я удостоился чести получить две ее картины. Я просто диву даюсь, сколько народу сразу же их узнает.

— Что ж, очень приятно слышать. И они, черт подери, вполне заслуживают того, чтобы их узнавали.

Чтобы Мейзи помянула черта — такое случалось крайне редко, и Тоби понял, что она все еще взвинчена. Рита, ее собственное положение, любовь. По этому кругу бродила ее мысль.

— Неужели ты не можешь заставить маму приехать в Хэддисдон? — взорвалась она вдруг.

— Заставить? Да скорее самого упрямого мула заставишь сделать что-нибудь против его воли. Она же улитка. Ой, кажется, эти два образа совсем между собой не согласуются.

— Да ты и сам такой же, как она, — улыбнулась Мейзи.