Особые поручения: Пиковый валет - [3]

– Эраст, это к тебе. Из присутствия.

Анисий почему-то удивился, что надворный советник женат, хотя, в сущности, не было ничего удивительного в том, что у такого человека имеется прекрасная собой супруга, с царственной осанкой и надменным взором.

Мадам Фандорина аристократично, без разжатия губ, зевнула и скрылась за дверью, а через минуту в прихожую вышел сам господин Фандорин.

Он тоже был в халате, но не в красном, а в черном, с кистями и шелковым поясом.

– Здравствуйте, Т-Тюльпанов, – сказал надворный советник, перебирая пальцами зеленые нефритовые четки, и Анисий аж обмер от удовольствия – никак не предполагал, что Эраст Петрович его помнит, и тем более по фамилии. Мало ли всякой мелкой шушеры к нему пакеты доставляет, а вот поди ж ты.

– Что там у вас? Давайте. И проходите в гостиную, посидите. Маса, прими у г-господина Тюльпанова шинель.

Робко войдя в гостиную, Анисий не посмел пялиться по сторонам, скромно сел на краешек обитого синим бархатом стула и только малость погодя стал потихоньку осматриваться.

Комната была интересная: все стены увешаны цветными японскими гравюрами, на которые, Анисий знал, нынче большая мода. Еще он разглядел какие-то свитки с иероглифами и на деревянной лаковой подставке – две изогнутые сабли, одна подлиннее, другая покороче.

Надворный советник шелестел бумагами, время от времени отмечая в них что-то золотым карандашиком. Его супруга, не обращая внимания на мужчин, стояла у окна и со скучающим видом смотрела в сад.

– Милый, – сказала она по-французски, – ну почему мы никуда не ездим? Это в конце концов невыносимо. Я хочу в театр, хочу на бал.

– Вы же сами г-говорили, Адди, что это неприлично, – ответил Фандорин, отрываясь от бумаг. – Можно встретить ваших знакомых по Петербургу. Будет неловко. Мне-то, собственно, все равно.

Он взглянул на Тюльпанова, и тот покраснел. Ну не виноват же он, в конце концов, что пусть через пень-колоду, но понимает по-французски!

Выходило, что красивая дама – вовсе не мадам Фандорина.

– Ах, прости, Адди, – сказал Эраст Петрович по-русски. – я не представил тебе господина Тюльпанова, он служит в Жандармском управлении. А это графиня Ариадна Аркадьевна Опраксина, моя д-добрая знакомая.

Анисию почудилось, что надворный советник чуть замялся, словно не вполне зная, как аттестовать красавицу. А, может, просто из-за заикания так показалось.

– О боже, – страдальчески вздохнула графиня Адди и стремительно вышла из комнаты.

Почти сразу же послышался ее голос:

– Маса, немедленно отойди от моей Натальи! Марш к себе, мерзавка! Нет, это просто несносно!

Эраст Петрович тоже вздохнул и вернулся к чтению бумаг.

Тут раздалось треньканье звонка, приглушенный шум голосов из прихожей, и в гостиную колобком вкатился давешний азиат.

Он закурлыкал на каком-то тарабарском наречии, но Фандорин жестом велел ему замолчать.

– Маса, я тебе говорил: при гостях обращайся ко мне не по-японски, а по-русски.

Анисий, произведенный в ранг гостя, приосанился, а на слугу уставился с любопытством: надо же, живой японец.

– От Ведисев-сан, – коротко объявил Маса.

– От Ведищева? Фрола Г-Григорьевича? Проси.

Кто такой Фрол Григорьевич Ведищев, Анисий знал. Личность известная, прозвище Серый Кардинал. Сызмальства состоял при князе Долгоруком сначала мальчиком, потом денщиком, потом лакеем, а последние двадцать лет личным камердинером – с тех пор, как Владимир Андреевич взял древний город в свои твердые, цепкие руки. Вроде невелика птица камердинер, а известно было, что без совета с верным Фролом многоумный и осторожный Долгорукой никаких важных решений не принимает. Хочешь к его сиятельству с важным прошением подступиться – сумей Ведищева улестить, и тогда, считай, полдела сделано.

В гостиную вошел, а пожалуй что и вбежал ражий малый в губернаторской ливрее, зачастил с порога:

– Ваше высокоблагородие, Фрол Григорьич зовут! Беспременно чтоб пожаловали в самом срочном порядке! Буза у нас, Эраст Петрович, умалишение! Фрол Григорьич говорят, без вас никак! Я на санях княжеских, вмиг долетим.

– Что за «буза»? – нахмурился надворный советник, однако поднялся и халат скинул. – Ладно, поехали п-посмотрим.

Под халатом оказалась белая рубашка с черным галстуком.

– Маса, жилет и сюртук, живо! – крикнул Фандорин, засовывая бумаги в папку. – а вам, Тюльпанов, придется прокатиться со мной. Дочитаю по дороге.

Анисий был готов за его высокоблагородием куда угодно, что и продемонстрировал поспешным вскакиванием со стула.

Вот уж не думал-не гадал курьеришка Тюльпанов, что доведется когда-нибудь прокатиться в генерал-губернаторском возке.

Знатный был возок – настоящая карета на полозьях. Внутри обшит атласом, сиденья юфтевые, в углу – печка с бронзовым дымоходом. Правда, незажженная.

Лакей уселся на козлы, и четверка лихих долгоруковских рысаков весело взяла разбег.

Анисия плавно, почти нежно качнуло на мягком сиденье, предназначенном для куда более благородных ягодиц, и подумалось: эх, ведь не поверит никто.

Господин Фандорин хрустнул сургучом, распечатывая какую-то депешу. Нахмурил высокий чистый лоб. До чего же хорош, без зависти, а с искренним восхищением подумал Тюльпанов, искоса наблюдая, как надворный советник подергивает себя за тонкий ус.