Наше дежурство заканчивалось в пять утра, когда народ принимался топить печи, а первые рабочие уже готовились атаковать трамваи. Изрядно намерзнувшись, мечтая о чашке чая с куском хлеба, а потом теплой постели, я дошел до дома.
Хозяйка не спала, в ожидании постояльца расстаралась, напекла на завтрак блинов. Вот молодец. От себя отрывает!
У нее еще оставался настоящий чай, так что я быстро согрелся и наелся. Теперь можно и спать. И на службу я сегодня не пойду. Есть время, чтобы не спеша составить донесение.
— Отогрелся, Володя? — поинтересовалась хозяйка.
— Ох, спасибо!
— Точно согрелся? Дай-ка я твои руки потрогаю. Как ледышки!
Галина Витальевна принялась растирать мои руки.
Хм. А я и не возражаю, чтобы мне руки погрели. И не только руки.
[1] Исследователи называют 200-300 человек, не более.
Глава 12. Первая годовщина
В Ижевске еще идут бои, Добровольческая армия продолжает Кубанский поход, в Крыму немцы, в Архангельске англичане, американцы и французы, в Одессе и Севастополе тоже французы. Как говорится, «список можно продолжить». А в большевистской Москве решили устроить праздник. Кто-то шипел: «Устроили пир во время чумы!», кто-то подсчитывал, что затраты на подготовку и сам праздник сопоставимы с расходами на полк четырехбатальонного состава, а я был совершенно согласен с Правительством, решившим устроить грандиозное мероприятие. Праздник нужен даже тогда, когда все кажется мрачным и тягостным, вернее — когда все мрачно, он и требуется!
Кедров взял меня с собой на совещание, посвященное вопросам безопасности и охраны общественного порядка во время демонстрации. Для чего я ему потребовался, непонятно. Возможно, просто для представительности. Типа — у всех есть адъютанты и порученцы, чем же он хуже? Но быть в адъютантах у Кедрова не страшно.
Заседание проходило в Моссовете, и народа собралось немного. Видимо, все, о чем можно было решить, уже решили, демонстрация уже завтра, а сегодня только ставили точки над «i».
Председательствующий — мужчина средних лет, с небольшой бородой, но довольно пышными усами, в очках, единственный среди присутствующих, одетый не в военную форму или кожанку, а в костюм-тройку, похожий на приват-доцента из старого фильма про революцию, кивнул в сторону военного товарища, судя по манерам, из «бывших».
— Что у нас с армией?
Военспец, представлявший Московский военный округ — не то помощник Муралова, не то начальник штаба, сообщил, что красноармейцы будут стоять в оцеплении вокруг Красной площади, организована охрана внутри, по периметру, создан подвижный резерв на случай неожиданного нападения извне. Но от диверсий или террористического акта в отношении вождей со стороны участников демонстрации он защитить не сможет.
Пока военспец докладывал, до меня дошло, что «приват-доцент» — это Председатель исполнительного комитета Моссовета Лев Борисович Каменев, тот самый, который «и Зиновьев», названные Лениным штрейкбрехерами за статью в газете, где они накануне Октябрьской революции выступили против переворота.
Лев Борисович, внимательно слушавший докладчика, перевел взгляд на Кедрова,, представлявшего ВЧК.
— Михаил Сергеевич, как я полагаю, по линии ВЧК все обстоит хорошо?
— Так точно, товарищ Каменев, — четко доложил Кедров, словно он в прошлом был не врачом и не революционером с большим стажем, а полковником какого-нибудь гвардейского полка. — Сотрудники ВЧК будут находиться среди участников демонстрации, контролировать колонны изнутри, также они станут осуществлять физическую охрану руководства республики.
— А как они будут контролировать демонстрантов? — не унимался Каменев, словно Михаил Сергеевич мог дать полный и емкий ответ.
Говорили, что у Моссовета — точнее, его исполнительного комитета, с Дзержинским сейчас большие «терки», потому что исполнительная власть считает себя главной властью в пределах РСФСР, а ВЧК во главе с Дзержинским так не считали.
— К каждому из участников чекиста не приставишь, — пожал Кедров плечами. — Но наши сотрудники будут реагировать на все необычное, на все резкие или ненужные движения, на попытки достать оружие. Само-собой, от всех случайностей мы не застрахованы.
— Это да, — Кивнул Каменев и, сняв очки, подчеркнуто тщательно принялся вытирать стекла белоснежным платком. Закончив, водрузил их на переносицу и перевел взгляд на меня:
— Молодой человек, как я полагаю, ваш сотрудник?
— Так точно. Товарищ Аксенов, в недавнем прошлом — начальник отдела по борьбе с контрреволюцией одной из северных губерний, а ныне прикомандирован к Центральному аппарату. Владимир Иванович смог раскрыть белогвардейский заговор, направленный на взрыв моста через реку Шексну. По мнению руководства ВЧК — очень перспективный товарищ, — сообщил Кедров.
Мелочь, а приятно. Я не стал поправлять Кедрова, что мост был не через Шексну, а через реку поменьше, а раскрывал заговор не только я, а многие товарищи, включая мою разлюбезную Полину-Капитолину, рискнувшую влезть в самое логово контрреволюционеров и изрядно за то пострадавшую. Кстати, а под словом «руководство», кого имеет в виду Михаил Сергеевич? Себя или коллегию ВЧК, включая самого Дзержинского?
