Особое назначение - [21]

— Давай! — крикнул Поярков парням. — Чего встали? Говорю, вручную надо!

Тимохин подождал еще немного, взглянул на часы и, удивляясь тому, что волнуется, крикнул:

— Поярков! Подойди-ка сюда!..

Поярков оглянулся, увидел вездеход и сидящего рядом с водителем незнакомого человека, с силой воткнул лопату в землю, ловко выпрыгнул из траншеи и подошел к вездеходу.

— Бери телогрейку, — сказал Тимохин. — Поедешь с нами!

— Так... — Поярков побледнел, но, не спросив, кто за ним приехал и зачем, поднял с земли свою телогрейку, кинул ее на заднее сиденье, сел сам и, когда вездеход развернулся, спросил: — Куда везете?

— Пока в поселок, — ответил Тимохин. — Приведешь себя в божеский вид, поговорим и решим, что дальше делать.

— А чего решать? — усмехнулся Поярков. — Нашли, выходит?

— Выходит, нашли, — согласился Тимохин.

— Ну и чего решать? — нагловато прищурился Поярков. — Вагонзак, этап — и здравствуй, дорогая!

— Давай без конферансов, — оборвал его Тимохин.

— Слушаюсь, гражданин начальник! — все с тем же блатным прищуром глянул на него Поярков и надолго замолчал.

Когда подъезжали к поселку, спросил:

— А жене что говорить?

— Не знает она? — обернулся к нему Тимохин.

— Того, что вы знаете, нет, — буркнул Поярков.

— Выдумай что-нибудь, — помолчав, сказал Тимохин. — На курсы повышения квалификации едешь.

— И на сколько же лет?

— Считай. Четыре недосидел да еще пару лет прибавь. Вообще-то, не я тебя судить буду. Может, и скостят.

— Как же! Дождешься от вас! — зло сказал Поярков. — Где разбираться со мной будете?

— В твои родные края поедем. К морю. Соскучился небось?

— Во сне вижу, — признался Поярков. — Только не так я хотел с морем свидеться.

— Так уж сошлось, — сказал Тимохин.

— Это верно, — согласился Поярков. — Видать, от судьбы не уйдешь!

— От закона, хочешь сказать?

— А мне это все едино, — отозвался Поярков. — Но кое-кто на ваши законы... Ладно! Не будем!

— На Гулыгу намекаешь? — догадался Тимохин.

— Хотя бы...

— Сидит твой Гулыга, — жестко сказал Тимохин.

— Правда? — обрадовался Поярков.

— Врать не обучен, — буркнул Тимохин.

— Тогда ладно! Судите меня по новой! — махнул рукой Поярков, помолчал и тоскливо, негромко, будто самому себе, сказал: — Не выдержать мне шесть лет в зоне! Или уголовники пришьют, или сам на запретку кинусь! Ты пойми, начальник! Я все эти годы человеком себя считал. Старался быть человеком! А теперь опять...

Поярков замолчал. Когда подъехали к дому и остановились, Тимохин сказал водителю:

— Ты нас здесь подожди, Костя.

— А долго? — спросил Костя.

— Сколько надо, столько и будешь ждать, — жестко ответил Тимохин.

— Как скажете... — вздохнул водитель. — Нам бы до темна обернуться!

— Успеем, — пообещал Тимохин и повернулся к Пояркову: — Веди в свои хоромы!

— Вам бы такие! — огрызнулся Поярков.

— Да ты не обижайся, чудак! — улыбнулся Тимохин. — Шучу ведь...

— Тогда извините, — ответил Поярков. — Думал, всерьез... Пошли!..

— ...Знакомься! — сказал жене Поярков.

— Ирина!

— Тимохин.

— А по имени-отчеству как? — спросила Ирина.

Тимохин не сразу, но ответил:

— Виталий Иванович.

— Виталий... — повторила Ирина. — Красиво!

— Вы это серьезно? — не поверил Тимохин.

— Какие же шутки? ! — улыбнулась Ирина. — Что красиво, то красиво! А он вот... — она кивнула на Пояркова, — Серега! Разница!

— Никакой я не Серега! — в сердцах сказал Поярков, надевая чистую рубаху. — Серега, Серега! Алексей я!

— Да ты что? Трезвый вроде? — забеспокоилась Ирина.

— Шутит он, — вмешался в разговор Тимохин.

— Ничего я не шучу! — оборвал его Поярков. — Был Серега, и весь вышел! И не Поярков я! Рыскалов я!.. Алексей Рыскалов! Хватит, насережился!

— Чего это с ним? — встревоженно посмотрела на Тимохина Ирина. — Или с головой что? Заболел никак?

— Ничего я не заболел! — крикнул Рыскалов. — Скоро сама все узнаешь. Захочешь — требуй развода! С алиментами только туго будет! Поехали, начальник! Я готов!

— Он вам напишет, — попытался успокоить Ирину Тимохин. — Или я напишу. Не волнуйтесь!

— Вовка где? — спросил Рыскалов.

— Где ему быть? — всхлипнула Ирина. — На речке, наверное...

— Поцелуй его за меня. Пошли, начальник!

И первым шагнул к дверям.

...По всем существующим правилам Рыскалов должен был ночевать в КПЗ, потом его ждала камера в пересыльной тюрьме, а когда подберется этап, в душном вонючем вагонзаке он отправится «по принадлежности», в город, где его судили. Тимохин же оставил его ночевать в своем гостиничном номере, благо диван был свободен. Что такое набитый сверх меры вагонзак летом, Тимохин представлял достаточно хорошо, вспомнил, что где-то читал о том, что в исключительных случаях возможен провоз заключенного в обычном вагоне с положенными по инструкции мерами предосторожности, — решил для себя, что это именно тот случай, не сдал Рыскалова на этап, а добился двухместного купе, чтобы везти его «по-человечески». Он не хотел признаваться даже самому себе, что ему чем-то нравится этот парень с открытым лицом и натруженными рабочими руками.

Что делать двум попутчикам в тесноватом купе поезда в дальней дороге? Не пить же подполковнику милиции с заключенным? Разговаривали. О прежней жизни Рыскалова Тимохин знал почти все. Интересовал его лагерь и особенно побег!