Особо опасный преступник - [60]

Второе положение вкратце можно свести к следующему: независимо от того, пользуемся ли мы психиатрическими терминами греческого происхождения или словами обычного разговорного языка, симптомы параноидальных состояний: хроническая подозрительность, эгоцентричность, зависть, обостренная чувствительность, мания величия - вся эта симптоматика налицо в воспоминаниях людей, близко общавшихся со Сталиным.

Сталин остро реагировал на критику, возражения, неприятные известия - на все то, что могло нанести ущерб созданному им образу, дать толчок отрицательным эмоциям, сомнениям в себе, угрызениям совести. Стремясь оградить себя от неприятных раздражителей, угрожающих его самооценке, он развил несколько психологических приемов, которые Роберт Такер условно разделил на три категории, определив их как подавление, рационализация и проецирование.

Первая категория наиболее простая. Истинность фактов, вызывающих опасения и тревогу, Сталин отрицал категорически; тех же, кто сообщал ему об этих фактах, обвинял в саботаже, умышленном преувеличении опасности и других грехах, что оказывало сильно воздействие на окружающих, удерживая их от попыток

подвергать себя подобному риску.

Наиболее известным примером, который следует отнести к рационализации, является реакция Сталина на критику Ленина, обвинившего его в грубости. Принимая критику, Сталин смог истолковать предъявленное ему обвинение в грубости в свою пользу - как доказательство собственной преданности делу партии: "Да, я груб, товарищи, но с теми, кто грубо и предательски подрывает основы партии, кто способствует расколу в партии".

Третий прием проецирование находил выражение в том, что Сталин наделял других теми поведенческими мотивами и импульсами, которые он отказывался видеть в себе. Можно привести множество примеров того, как, намереваясь предать друга или союзника, Сталин оправдывал свои действия в собственных глазах и глазах окружающих тем, что обвинял жертву в предательстве, которое вынашивал сам*(61).

Что касается Гитлера, в отношении его Личко приходит к выводу, что у того можно определить не только истероидный тип акцентуации - крайний вариант психической нормы как результат ослабления или усиления отдельных черт характера, но и истерическую психопатию. Паранойяльное развитие у него прошло этапы акцентуации, психопатии и достигло паранойяльного психоза, при котором сверхценные идеи превратились в бредовые. Опираясь на некоторые сведения, Личко не исключает, что вследствие заболевания в молодости сифилисом (точных данных об этом нет. - Ю.А.), у Гитлера в 1942 г. появились признаки прогрессивного паралича, т.е. одной из форм сифилитического поражения головного мозга.

Но дело не только в этих психиатрических тонкостях. Главное, что тот и другой тиран были психически нездоровы и это не только неслучайно, но абсолютно закономерно. Именно такие люди должны были стоять во главе безумного режима, именно он (режим) "призывает" их, выносит на вершину, закрепляет на ней, дает все возможности действовать в соответствии с их темными и грязными влечениями и инстинктами. Как писал Э. Канетти, "...каждой паранойей, как и каждой властью, управляет одно единственное стремление: убрать всех с пути, чтобы остаться единственным, или - в более мягкой и чаще встречающейся форме - подчинить всех себе, чтобы стать единственным с их помощью*(62).

В.Я. Гиндикин и В.А. Гурьева предлагают вначале разобраться в таком наисложнейшем вопросе: как относиться к личностным характеристикам Сталина и называть ли их психопатологическими.

Прежде всего, о чем же, собственно, идет речь - о психозе или пограничном состоянии? Для первого из них характерны либо прогредиентность (т.е. нарастание болезненных изменений), приводящая к появлению специфических дефицитарных расстройств, либо эпизодическое возникновение фазовых (спонтанных депрессивных или маниакальных) состояний. Последний вариант отбрасывается сразу же, поскольку этих расстройств у него явно не было. Что же касается первого варианта, то хотя определенная прогредиентность все же была, однако в процессе движения болезненных расстройств не определялись свойственные шизофрении расстройства мышления, отсутствовали психотические, заметные окружающим (галлюцинации, расстройства сознания и т.п.) эпизоды, характерные головные боли и т.п.; дефицитарные расстройства, появившиеся в старости, носили отчетливый возрастной характер.

Следовательно, предположение о психотическом характере соответствующих расстройств должно быть отброшено - несмотря на то что наличие в личностной структуре Сталина несомненной эмоциональной холодности и парадоксальности, а также паранойяльных (троцкизмо- и шпиономании) идей заставляют иметь в виду эти расстройства при проведении дифференциального диагноза.

Таким образом, речь может идти о пограничном психическом расстройстве.

При этом надо отвергнуть диагноз невроза: собственно невротических расстройств не было, если не считать психогенных депрессий на невротическом уровне после смерти обеих жен и сына Якова, а также соматогенно обусловленных астенических и вазовегетативных расстройств в старости. Однако клиническая картина, определяющая психическое состояние Сталина на протяжении всей его жизни, значительно сложнее свойственной любому из неврозов.