Особо опасный преступник - [4]

В этом последнем утверждении Познышева можно обнаружить существенное противоречие: если от прирожденного преступника, согласно Ферри, не остается ничего, то почему он же придает человеческому лицу такое исключительное значение. А происходит это, как следует из работ того же Ферри, потому, что лицо является внешним выражением того, что присуще прирожденному преступнику.

Субъект с дефектами прирожденного преступника (по Ломброзо и Ферри), не совершивший преступления, никак не может быть назван личностью преступника (преступником). В то же время преступное поведение вполне возможно со стороны лица, не отмеченного никакими чертами прирожденного преступника.

Итак, для ломброзианства прирожденный преступник - вполне реальная фигура. Ее ведущими чертами являются: во-первых, то, что определенные биологические особенности детерминируют совершение преступления, и во-вторых, склонность к преступному поведению передается (или может передаваться) по наследству. Поэтому у К. Каутского были все основания сделать такие выводы "из теории Ломброзо: преступление есть следствие врожденных особенностей физической организации преступника. Последний в такой же мере, как и волк, ответственен за свои деяния; он в такой же мере способен отказаться от преступных влечений, как волк от своих инстинктов. Если общество желает оградить себя от преступника, оно должно поступить с ним так, как поступают с диким зверем: убить

его или запереть на всю жизнь..."*(6)

В этом утверждении Каутского, если распространить его только на особо опасных преступников, есть свое рациональное зерно: их преступления столь ужасны, а жертвы так многочисленны, что они действительно должны подвергаться смертной казни, либо пожизненному заключению без права на амнистию и помилование. Это противоречит Конституции РФ, которая наделяет всех граждан равными правами, поэтому там же следует сделать оговорку по данному вопросу. Конституция РФ гарантирует право на жизнь, но Уголовный кодекс РФ в некоторых случаях предусматривает ее лишение, например в случае крайней необходимости. Европа отказывается от смертной казни только потому, что там сейчас спокойная (относительно спокойная!) криминальная обстановка. После Второй мировой войны казни там применялись очень широко, в первую очередь в отношении немецкофашистских преступников и их пособников.

Однако было сказано немало добрых слов о роли Ломброзо в науке. Так, В.А. Бонгер писал, что, во-первых, Ломброзо стоит на точке зрения детерминизма без всяких ограничений и в этом отношении является одним из основоположников этого научного направления; во-вторых, он первым сделал преступного человека объектом систематических антропологических исследований и таким образом увлек за собой по этому пути целый ряд ученых; косвенно он в значительной степени содействовал развитию криминальной социологии благодаря тем возражениям, которые он вызывал у социалистов; в-третьих, он доказал, что у части преступников, пусть и малой, начало преступных наклонностей коренится в патологической сущности их натуры*(7).

Я тоже полагаю, что научные заслуги Ломброзо велики. Он первым поставил криминологию лицом к преступнику, показывая и нам сейчас, что без изучения "живого" человека ничего значительного в криминологии добиться невозможно. Однако его усилия в этом направлении для отечественных криминологов оказались напрасными: за редкими, даже очень редкими исключениями, наши ученые изучают преступников по почтенным трудам друг друга. Это стало одной из причин топтания криминологии на одном месте. Не возникают и новые теории.

Попытался создать классификацию преступников последователь Ломброзо Г. де Тард, но у него получалась какая-то очень нескладная и невнятная классификационная схема. Он попросту делит преступников на убийц и насильников, во-первых, а во-вторых, - на воров. Всех их он различает по таким признакам, как классовая принадлежность, наличие профессии, место жительства и т.д.*(8)

Советской наукой (а может быть, точнее будет сказать, советской властью) учение Ломброзо, Ферри и их последователей было предано анафеме. Иначе и быть не могло, потому что отвергалось все, что не соответствовало официальной доктрине, а она состояла в том, что преступление порождается социальными причинами; когда такие причины отомрут, отомрет и преступность - при коммунизме, разумеется. Этому совершенно не соответствовала ломброзианская теория о биологическом и наследственном характере преступности. Следовательно, такую теорию надо было громить. И "громилы", естественно, нашлись. Причем иногда критиковали со знанием дела, как, например, А.А. Герцензон, но чаще без знания работ Ломброзо и его последователей, что совсем неудивительно, поскольку прочитать их было очень трудно: они не продавались и хранились далеко не в каждой научной библиотеке.

Герцензон обстоятельно критиковал Ломброзо в первую очередь за то, что тот полагал, что его анатомические исследования преступников "установили" новое сходство между безумным, дикарем и преступником: "...изобилие волос, черных и курчавых, редкая борода, очень часто коричневая кожа, косоглазость, малый размер