Особо опасная особь - [9]
— Помню, хозяин.
— Вначале пришлось принудительно прерывать каждую четвертую беременность. Потом — каждую третью. Бабы цивилизованной части планеты завопили и зарыдали, побежали по судам. Два года юридических войн… Цивилизованность победила. Кариотипирование было объявлено преступлением второй степени. Острословы-юристы порезвились в свое удовольствие, разжирели на миллиардах, вложенных в дело о генетическом контроле. Но, поверь мне, Тутмес, именно они поставили большой черный крест на человеке разумном как на биологическом виде. Там, где исчезает хотя бы малейший отбор, начинается деградация. Генетический груз уже добрался до критической массы. Сейчас две трети приличных людей — носители ублюдочных генов, причем доминантных. Процесс развивается, Тутмес. Всего три поколения спустя здоровый человек станет реликтом. Для того чтобы найти Лину и сотню ей подобных, я потратил два года.
— Почему вы не искали в Азии и в Африке, хозяин? Процент чистых генов там гораздо выше…
— А ты не знаешь почему? — рявкнул Виктор.
— Извините, хозяин! — Тутмес скукожился, посерел от страха, сложился в поклоне. — Простите, ради бога!
— Потому что чертовы ниггеры и азиаты вымрут позже приличных людей! Только не говори, что я расист!
— Нет-нет, что вы, такое мне и в голову прийти не может…
— Белая раса сделала больше всех для этой долбаной планеты, а вымрет первой из-за своего сибаритства и чистоплюйства. Это что, нормально, по-твоему?
— Нет, нет.
— Это ты — расист, — Виктор ткнул пальцем в согбенного Тутмеса. — Все вы, цветные, ждете, пока мы окочуримся, лелеете надежду поплясать на наших косточках, получить в наследство то, что мы создали сотнями лет труда. Только ничего у вас не выйдет. Знаешь почему? Потому что ниггеры и китаезы тоже вымрут, только, может быть, лет на пятьдесят попозже. Пружина заведена, процесс запущен. Понял, да?
— Понял…
— Ладно… — Виктор махнул рукой, остывая, как чайник, выпустивший пар. — Довольно болтать. Начнем работу. Сегодня я введу Лине присадку генотолерант-ности. Присадку высшего качества — в пару тысяч раз дороже того дерьма, что торчит в твоих хромосомах. Присадку, изготовленную на материале Амеадоры красной со Станса. Три дня уйдет на адаптацию. И это будет нашим первым, малейшим шажком. Надеюсь, он не закончится пшиком. Шагать нам еще ох как долго…
День 5
Лина сидела в кресле и глядела на Тутмеса. Тень уходящей боли замутняла ее взгляд, тянула вниз уголки губ. Лина гладила длинными пальцами кожу подлокотников, пытаясь убедиться в их реальности.
— Почему я здесь? — шепнула она тихо, едва слышно. — Я вернулась на Землю. Я гуляла по парку, летала в небе, плавала в океане. Пила вино с друзьями. Легкое белое вино… Выкинула из головы мысли о Викторе и его мертвом Слоне. Почему я снова здесь?
— Вы все время были здесь, госпожа, — сказал Тутмес. — Все три дня. Это был сон, юная госпожа. Сон, не более того.
— Сны не бывают такими… настоящими.
— Бывают. Искусственный сон. Он сродни наркотическим грезам, он ярче, чем сама жизнь.
— Значит, Вик все-таки вкатил мне какую-то присадку?
— Да, госпожа.
— Я убью его, — голос девушки стал громче, обрел яростный оттенок. — Убью!
— Вы когда-нибудь убивали, госпожа?
— Нет…
— Тогда не убьете и сейчас. Это страшный грех — убивать. Он оставляет огромные дыры в душе, их не залатать ничем.
— А ты убивал?
— Да, госпожа. — Лицо Тутмеса исказилось, постарело вдруг на десяток лет. — Не будем об этом…
— Что будет дальше?
— Дальше? — Тутмес покачал головой. — Никто не знает, что будет дальше. Многие думают, что знают свое будущее, но это лишь обман. Иллюзии людей — сильных и слабых.
— А ты какой — сильный или слабый?
— Я слаб, госпожа. Я ничтожен. И хозяин слаб, как бы высоко ни ставил себя. А вот вы, госпожа, можете стать сильной. Очень сильной. Если выживете.
— Ты говорил, что у меня нет шансов.
— Есть. Теперь, может быть, есть. Вы сильнее, чем мне показалось сначала.
— И что же мне делать?
— Ничего. Закройте глаза и слушайте шум леса. Рокот ветвей в вышине, песни лягушек, разговоры птиц, крики обезьян, шорох листвы под ногами… Песня леса скажет вам о многом.
— Здесь нет леса. Нет ничего, кроме уродливого камня.
— Закройте глаза, госпожа.
Веки Лины медленно опустились, голова откинулась на спинку кресла.
— Вы слышите, госпожа?
— Да… Откуда это, Тутмес?
— Это лес, госпожа. Лес, из которого мы вышли. Лес всегда в нас. Он живет там, внутри.
— Что мне делать, Тутмес?
— Слушайте лес, госпожа. Может быть, он спасет вас.
— Поговорил с ней, Тутмес? — спросил Виктор.
— Да. Она снова спит. Юная госпожа спит, и ей снится лес.
— Какое впечатление она производит?
— Хорошее. Очень хорошее. Вы нашли прекрасный материал, хозяин.
— Как ты думаешь, сегодня вечером удастся приступить ко второму этапу?
— Нет, хозяин, простите. Сегодня — нет. Пусть отдохнет до завтра.
— Лжешь, — Виктор помрачнел. — Ты пытаешься затянуть дело. Я ждал так долго, а теперь опять сплошные задержки…
— Это действительно хороший материал, хозяин. Лина — редкостно чистая особь. Если вы поспешите, то убьете ее. И тогда вам придется снова лететь на Землю, все затянется еще дольше…
