Особенная дружба - [16]

В колледже, конечно же, все ходили на исповедь, но с очень четким представлением о том, что они скажут там. У мальчиков была собственная интерпретация значения слова «мудрый».

Теперь Жорж понял, что означало для его одноклассников принятие Таинства Святого Крещения: это было средством жить в мире, если не со своей совестью, то, по крайней мере, со своими воспитателями. Отныне он станет как Люсьен, Андре и остальные мальчики.

Урок английского языка, последовавший за математикой, заставил его познакомиться с тем воспитателем, которого он еще не встречал. Этот педагог наслаждался своим большим авторитетом, из–за того, что прожил в Англии двадцать лет. Его лицо было кирпично–красным, что считается обычным среди англичан. Он разговаривал с закрытыми глазами и лицом, обращённым к потолку, словно пребывая в трансе. Его произношение, вероятно, на самом деле великолепное, провоцировало взрывы сдавленного смеха; он производил впечатление полоскающего горло. Даже в его способе говорить «да» чувствовалось влияние его прекрасного знания английского языка.

В четверг не было прогулки, в качестве компенсации той, дополнительной, в первый день семестра — и Жорж оказался этому рад. Он мог даже пожелать, чтобы не было перерывов между уроками. Он с нетерпением ожидал вечерних занятий в студии. Во время чаепития он налёг на все лакомства, передаваемые ему Люсьеном. Наконец наступил момент, когда он смог написать свою записку: «Ж. де Сарр желает увидеть г-на настоятеля». Люсьен, сидевший в конце ряда, должен был передать эту записку старосте, ответственному за их сбор. Он прочитал её, когда она проходила через его руки и произнёс:

— Поздравляю!

Жорж объяснил, что его родители настояли, чтобы он отплатил визитом вежливости к настоятелю после нескольких дней, проведённых тут — он уже сказал Марку то же самое. Его планы были таковы: он запечатает манускрипт в обычный конверт с гербом колледжа, и передаст его настоятелю, сказав, что поднял его с пола перед дверью студии. Он чувствовал гордость. Сейчас он был самым настоящим кукловодом. Он будет манипулировать не только Андре, но и настоятелем.

Люсьен, добрый малый, незаметно передал ему свою тетрадь по математике. В тот день они, по сути, ратифицировали договор обмена, договор, по которому задания по математике были единственным вкладом Люсьена. По его словам, то была не его вина, что он блистал всего лишь в одной дисциплине, в которой плавал Жорж.

— В любом случае, — добавил он, — мы дополняем друг друга.

— Ты владеешь, — сказал Жорж, — искусством дополнять. Ты мог бы стать поставщиком отличных пирогов из жаворонка, используя знаменитый рецепт!

— Значит, ты — лошадь, и я жаворонок, полагаю?

На что Жорж ответил, напев:

Alouette,

Gentille alouette,

Je te plumerai.

Жаворонок,

милый жаворонок,

я ощиплю тебя.

[Популярная французская детская песенка об ощипывании перьев из жаворонка в отместку за то, что тот разбудил своей песней]

Он был рад стать наставником Люсьена в их школьных работах — как будто часть привилегий Андре уже передалась ему. Между тем, как и следовало ожидать, именно Андре он был обязан за случившееся. Тем не менее, он приступил к списыванию из тетради Люсьена очень равнодушно, для того, чтобы доказать себе, что он был мальчиком с характером.

В шесть его вызвал воспитатель и отдал ему его записку, уже подписанную Отцом–настоятелем. Отходя от стола воспитателя, Жорж внезапно в полной мере узрел своё предприятие; он стал раскаиваться в содеянном. Он попытался думать о Люсьене, но всё было бесполезно; он проклял записку в своей руке, которая теперь рулила им, вне зависимости от его воли. Его станут презирать, когда узнают, что он натворил!

Ибо, Жорж подвергал опасности не только Андре, но и всё общество колледжа в целом. Раскрывая секрет одного ученика, он, в определенной мере, раскрывал тайну всех остальных. Тут было единственное облегчение: Андре не видел, как он выходил, потому что покинул студию за несколько минут до Жоржа.

Жорж пересек холл и внутренний двор, достигнув главной лестницы. Чем ближе он подходил к месту назначения, тем яснее он сознавал не только свои резоны, но и трудности своего начинания. Чётко ли он представляет, что должно случиться потом? Какой будет реакция настоятеля на стихотворение, когда он его прочтёт? Наверное, он не подозревает в Жорже такого вероломства или что–то подобного? Если он человек чести — в конце концов, он был джентльменом — что он подумает об этом мальчике, сыне маркиза, который так отплатил за радушный приём, оказанный ему? А может, отвращение, вызванное распутным стихом Андре, обернётся против доносчика? Операция становилась слишком опасной. Было бы лучше отказаться от неё до поры до времени, и оставить все как есть. В своё время он завоюет дружбу Люсьена, по возможности, не причиняя никому вреда.

Жорж добрался до приемной; он узнал мраморный стол, кресла, скамейки, оббитые зеленым бархатом. Дверь в кабинет оказалась приоткрытой. Ему послышались голоса: без сомнения, другой посетитель настоятеля мог выйти оттуда в любой момент. Жорж подошел к камину, чтобы осмотреть скульптуру, украшавшую его. Она представляла собой лежащего юношу, в длинных одеяниях, с измождённым лицом и изнурённого. К своей груди, пронизанной многочисленными ранениями, он прижимал крест. Под фигурой было высечено имя — Тарцизий [San Tarsicio, святой Римско—Католической церкви, мученик времён преследований христиан цезарем Децием в III веке, был похоронен в катакомбах Рима].