Особая папка «Барбаросса» - [86]

С первых же дней пребывания в «Доре» узники почувствовали всю невыносимость жизненных условий в новом лагере. Но основным бичом были, конечно, нечеловеческие условия труда. Прежде в этом месте производились разработки известняка. В течение ряда лет сквозь гору был пробит полукилометровой туннель с несколькими десятками перпендикулярных выработок. В самый короткий срок здесь должны были быть выполнены работы по расширению существующих штолен и превращению их в производственные цехи, пригодные для изготовления реактивного оружия.

В начальный период существования лагеря никто не думал строить бараки для заключенных под землей. Работы на поверхности ограничивались лишь выгрузкой вагонов и строительством жилья для эсэсовцев. Занимались этим несколько «ауссенкоманд». Единственным достоинством этих команд была возможность дышать свежим, неотравленным воздухом.

Все остальные заключенные работали не менее чем по 12 — 14 часов под землей в самых ужасных условиях. Грузили камни, возили вагонетки, бетонировали полы и т. п. Особенно трудной и вредной была работа в глухих забоях на проходке новых штолен. Такие участки имелись в наиболее отдаленной от входа части подземного лабиринта, а именно: в юго-восточной части туннеля «А — Дора», где в то время еще не было выхода на поверхность. Здесь царил ужасный хаос. Рытвины с застоявшейся водой, каменные бугры, груды породы, песка, щебня, строительного мусора. Основные инструменты рабочих — кирка, лопата, носилки и тачка. Пыль и газы от частых взрывов были здесь настолько густы, что в нескольких шагах все предметы скрывались в пелене тумана даже при свете мощных прожекторов. Слабые вентиляторы, стоявшие в десятке метров от забоя, ничего не давали, лишь разгоняя отравленный воздух несколько дальше по подземелью.

Приближение зимы обострило проблему жилья. И вот по решению коменданта лагеря и директора Зовацкого узники были переведены под землю, где «жилплощади» в это время было еще более чем достаточно. Переход под землю вполне устраивал руководителей лагеря: решались сразу проблемы жилья, отопления (в туннеле было хотя и сыро, но не очень холодно), зимней одежды и даже охраны лагеря.

Настало самое страшное время в истории «Доры».

Большинству из вступающих впервые под своды подземелья «4в» теперь уже не суждено было увидеть солнечный свет. Для «жилых» блоков были выделены три штольни в юго-восточной части подземелья. (Позднее к ним добавилась еще одна штольня у южного входа туннеля «Б»). Это были недавно оконченные и еще не отделанные выработки, имеющие лишь по одному выходу в тупиковую часть туннеля «А».

Страшную картину представляли собой эти жилища — склепы заживо погребенных людей. Несколько недель здесь не было совершенно ничего. Тысячи узников спали на голом сыром каменном грунте, накрывшись тонким одеялом и положив под голову деревянные башмаки или кусок породы. Позже, в начале декабря, в «жилых» штольнях были установлены пятиэтажные деревянные нары в виде отдельных клеток-боксов на 45 и 90 человек. канализации под землей еще не было. Вместо уборных у стен стояли ряды вечно переполненных бочек, от которых распространялось ужасное зловоние.

Если и не было очень больших вспышек эпидемии, то только потому, что людей прежде убивали нечеловеческие условия труда. Вблизи «жилых» помещений проводились основные буровзрывные работы. Общей вентиляции не было. И именно сюда гнали воздух вентиляторы. Теперь большая часть узников дышала отравленным воздухом все 24 часа. Особенно трудно приходилось работающим у забоев. Эти люди были обречены. Через 1015 дней у них возникали заболевания легких, внезапные приступы судорожного кашля. Спазмы давили горло, лицо синело, язык высовывался изо рта, глаза наливались кровью. Особенно часто такие приступы начинались во время сна. Несчастные вскакивали среди ночи и начинали метаться, судорожно глотая воздух. После нескольких таких приступов у больных начинала идти из горла кровь. Через 3 — 5 дней все кончалось. В страшных мучениях человек умирал.

Обычная смертность в лагере осенью и затем зимой 1943/44 года составляла 70 — 80 человек в сутки. Но бывали дни и даже периоды, когда это число достигало 150 и даже 200 человек. Несмотря на высокую смертность, медпункт и блоки для больных были постоянно переполнены тяжелобольными и дистрофиками. Прибывающие узники слишком быстро превращались в трупы. Число нетрудоспособных катастрофически росло. Одних только «легких больных» и «ходячих» дистрофиков бродило под землей более тысячи человек. Само собой разумеется, содержание бесполезных людей приносило прямой убыток монополиям. Однако «несознательные» узники не желали считаться с доходами концерна «Миттельбау» и упрямо отказывались «вовремя» умирать.

Но повелители подземного царства обеспечили себя полномочиями «войск СС» на право проведения массовых селекций и отправки непригодных узников в Берген-Бельзен. Чтобы избежать волнений в лагере, был пущен слух, что заключенные будут направлены на «оздоровление». Мало кто поверил в эту очевидную ложь, и вместо разговоров о «санатории» слышался лишь шепот об отправке в газовые камеры. Напуганные предстоящей селекцией, узники впали в неистовое отчаяние. Зная повадки эсэсовцев, каждый мог считать себя обреченным. Больные и изнуренные люди бросились прятаться по различным норам подземного лабиринта. Руководили акцией лагерфюрер, блокфюреры и командофюреры при непосредственном участии д-ра Зовацкого. «Медицинским» отбором занимались эсэсовские врачи под руководством главного врача. Кроме эсэсовцев в охоте принимали деятельное участие все охранники, старосты блоков и капо.