Особая группа НКВД - [22]

По части приборов Р-5 был бедноват: высотомер, тахометр, указатель скорости, компас, часы. Поэтому в облака залетать не следовало.

На Севере, где сухопутных площадок было мало, Р-5 обычно обували в гидропоплавки или ставили на лыжи, от чего технические показатели становились поскромнее. Впрочем, как происходило на практике — можно представить. Разве может летчик оставить человека в беде где-нибудь в таежной глуши? Иной раз так загружали машину, что не могли оторваться от зеркала воды. До десятка попыток предпринимали, пока не удавалось, «оперевшись» на какой-нибудь подоспевший ветерок, зависнуть в воздухе. Впрочем, летала в те годы над тайгой еще более удивительная машина-амфибия — Ш-2, «шаврушка». Но о ней — чуть позже.

Заданий было так много, что и пилоты, и наблюдатели непрерывно были в работе. Распоряжения менялись чуть ли не каждую неделю. То требовалась рекогносцировка местности для прокладки дороги под гужевой транспорт, но еще не успевали отчитаться по соответствующим нормативам, как следовала команда — отставить! Делайте план под шоссе. Потом вдруг сверху поступает директива: готовьте план под «чугунку». И все неотложно, спешно, в первую очередь, вне всякой очереди…

1934 год стал исключительно напряженным. В феврале было принято решение о строительстве меридиональной железнодорожной линии Усть-Ниман — Лондоко, которая должна была соединить бассейн Буреинских углей через Уссурийскую дорогу с металлургическим заводом. Вместе с линиями Бам — Тында и ВОЛК (Волочаевка — Комсомольск) создавалась опорная система для строительства Байкало-Амурской магистрали. И вновь та же проблема — выяснилось, что для этой задачи инженерные обоснования слишком слабы, они во многом носят умозрительный характер. Чтобы не задерживать строителей, требовалось в один сезон провести сразу три стадии изысканий: рекогносцировочную, предварительную и окончательную. То есть по условиям военного времени. С этой целью Востизжелдор сформировал специальную Ургальскую экспедицию, состоящую из шести комплексных партий.

Сил было явно недостаточно, времени на организацию обеспечения не было вовсе. Хуже всего — сезон, когда возможна доставка грузов по замерзшим рекам в район исследований — глухой, малообжитый, находящийся в четырехстах километрах от железной дороги, — был безнадежно упущен. Руководить этой «пожарной» экспедицией поручили одному из крупнейших специалистов по проектированию и строительству железных дорог Петру Константиновичу Татаринцеву.

В таких немыслимых условиях можно было рассчитывать только на самоотверженность людей и на инженерную интуицию. По свидетельству изыскателя Александра Жигана, принимавшего участие в Буреинской эпопее, только в двух партиях погибли рабочие Фоменко и Отченаш; заблудился в тайге и умер хозяйственник Чернов; тяжело заболел в тайге, был с трудом доставлен в больницу и скончался на операционном столе в городе Свободном инженер Илья Тоцкий. И все-таки углевозная линия была построена.

Едва Кириллов отработал на Нижнем Амуре, пришел приказ срочно лететь в Сковородино: оттуда как раз начали тянуть железнодорожную ветку на Тынду и требовалось уточнить ситуацию на подходах к хребту Янкан…

Тайна ледяной шахты

Станция Сковородино, 7035-й километр от Москвы Возможно, когда-нибудь это холодное и неблагоприятное для проживания место с ультраконтинентальным климатом будет отмечено особым знаком или храмом в ознаменование подвига, совершенного здесь, и в память о великом открытии, позволившем человечеству на шаг приблизиться к самой жгучей из тайн — тайне бессмертия.

На эту географическую широту — Сковородино находится южнее Москвы — c севера по глубокой речной долине ледяным языком спускается зона вечной мерзлоты. Первыми поселенцами тут были золотоискатели. Ямщики называли появившееся здесь зимовье Змеиным — тут на увалах (так называют в Забайкалье склоны сопок, обращенные к югу, в отличие от сиверов — северных склонов) хорошо припекало солнышко и водились змеи. При постройке Амурской железной дороги станцию назвали Невер-1 — по имени реки, затем Рухлово — в честь министра путей сообщения Сергея Васильевича Рухлова.

Рухлов был, несомненно, замечательный человек — крестьянский сын, который исключительно благодаря своему таланту и трудолюбию достиг министерского поста. Этот, по отзыву Витте, «умный и дельный» работник много полезного сделал для развития железнодорожного транспорта России. Рухлов был убежденным сторонником казенного ведения железнодорожного хозяйства. Боролся против монополий, был активным сторонником усиления государственного влияния на экономику. В 1915 году в возрасте шестидесяти двух лет отошел от дел, но это его не спасло: в октябре 1918 года Рухлов был расстрелян на Северном Кавказе как «царский сатрап» — представитель «проклятого прошлого».

В 1927 году поселку был присвоен статус города и дано новое название — Сковородино. Говорят, что Афанасий Сковородин, первый председатель поселкового Совета, расстрелянный в 1920 году японскими интервентами, тоже был хороший человек — честный и смелый.

Как раз в те дни, когда штурман Кириллов отрабатывал трассу в направлении от Транссиба на север через таежные дебри, на станцию Сковородино после года мытарств по пересыльным пунктам прибыл заключенный Павел Александрович Флоренский — великий русский ученый, математик, физик, философ, поэт, теолог, которого ученый мир называл «Ломоносовым двадцатого века», «русским Леонардо». Он попал на Дальний Восток в составе не изыскательской, а совсем иной партии — этапной. Как значилось в учетной документации, в карточке № 81446, Флоренский П. А. прибыл 24.09.1933 г. иркутским этапом, осужден тройкой ОГПУ 27.07 того же года на десять лет.