Основы флирта с обнаженным оборотнем - [4]
Честно говоря, я не шибко боялась встретиться с медведем, волком или кем там еще могла порадовать меня Аляска. Уверена, это ничуть не страшнее, чем дойти до гаража и наткнуться на двухметрового аллигатора, нежащегося на солнышке рядом с твоим автомобилем. А в Миссисипи это со мной случалось дважды. Не говоря уже о всяких змеях, опоссумах и других вредителях, которые забирались ко мне в дом.
Усталая, злющая и вонявшая дохлым лососем, я так долго стояла в душе, что израсходовала всю горячую воду, после чего разогрела в свежевымытой микроволновке вкусности от миссис Гоган. Уминая за обе щеки, я сдалась своей потребности все организовывать и ко всему готовиться. А именно составила подробный список необходимых покупок, мебели и домашней утвари, нуждающихся в замене, а также включила в него обычные заботы, связанные с переездом: проведение кабельного телевидения и телефона. Мне стало гораздо лучше. Составляя списки и планы, я чувствовала, что держу все под контролем.
Это одно из многих отличий от моих родителей, чье единственное относительно религиозное кредо было «Высшие силы смеются над человеческими планами».
Вот и все. В этом заключалось мое духовное образование, предоставленное мне сыном из набожной ортодоксальной еврейской семьи и дочерью баптистского священника.
Думая о родителях, я сделала несколько глубоких вздохов, разжевала две таблетки от изжоги и, впервые за неделю, прослушала голосовую почту.
«Милая, я звоню, потому что очень беспокоюсь о тебе». Так начинались все сообщения. «Мы знаем, как важно иметь собственный уголок. Мы старались уважать это, но не ожидали, что ты уедешь так далеко. Ты наша детка, наша драгоценная малышка. Мы просто не понимаем, как ты могла так поступить с нами». А затем нескончаемым потоком шли жалобы и обвинения, заканчивавшиеся мамулиными мольбами. «По крайней мере, позвонить хотя бы можно, чтобы мы знали, что ты в безопасности? Даже если для этого тебе придется взять сотовый … ты же знаешь, как я беспокоюсь, что ты так часто пользуешься этим дурацким телефоном, все эти лучи идут прямо в ухо, так и опухоль мозга получить недолго. Я уже говорила и снова скажу: звони по домашнему…»
И не останавливалась, пока не заканчивался лимит голосового сообщения.
Я прислонилась лбом к кухонной столешнице, радуясь, что пластик такой гладкий и прохладный. И несмотря на многочисленные исследования, которые доказали безопасность мобильников в использовании, я раздраженно обнаружила, что отодвинула телефон в дальний конец стола, дабы он не смог грохнуть меня своими смертельными мозгоразжижающими волнами. Вот и общайся после такого с матерью. Иногда ей удавалось настолько запудрить мне мозги, что я вновь оказывалась в исходной точке.
Урожденная Линн Дюваль, мама родилась в техасском городке Браунсвилль. С моим отцом, Джорджем Ванштейном, она познакомилась на семинаре по переработке отходов в далеком семьдесят пятом году в Чикаго, и с тех пор они неразлучны. Уцепившись за идею «свободной любви» - должно быть, под влиянием эры Водолея, - не стесненной правилами и обычаями, вместо свадьбы они провели церемонию наречения, в которой мама переименовала отца в Эша[3] Ванштейна. Годы спустя не одна я находила знаковым, что отец осмелился назвать мать Саффрон[4], как специю, липнувшую коже и пристававшую к ней на много дней.
У Эша и Саффрон имелись определенные представления о том, как воспитывать дочь. Эти стандарты не включали такие пустяки, как религия, телевидение, полуфабрикаты, официальная медицина или домашние животные. (Дело не в защите прав животных. Просто у папули аллергия.)
Домом моего детства служил едва отремонтированный старый сарай без стен, являвшийся центром созданной родителями собственной, независимой, экологически ответственной общины дальновидных строгих вегетарианцев, ненавидящих правительство. Папа назвал ее «Рассвет», но вскоре был вынужден сменить вывеску, поскольку люди оставляли у главных ворот своих подростков-наркоманов. Похоже, они думали, что это реабилитационный центр.
Через сообщество постоянно проходило множество людей. И хотя мне нравились смех, музыка, энергия, которую они привносили в мой дом, я поняла, что дружбы с ними не завяжешь. Дети все равно уходили через несколько месяцев, когда их родители не могли влиться в то, что мои предки называли «разумным образом жизни». Даже те, кому это удавалось, редко оставались у нас больше полугода – их неугомонные натуры жаждали продолжить странствие.
Тем не менее, дни мои были заполнены приключениями и весельем. Неважно, импульсивное ли это решение папули перекрасить наш семейный «фольксваген» в пурпурный цвет пасхального яйца, или мамуля, вырядив меня, как радиоактивную Статую Свободы, тащит с собой на митинг против атомной энергетики. Каждый день приносил что-то новое, нечто захватывающее. И я обожала своих родителей – их любовь, щедрость, внимание ко мне. Мне нравилось быть центром их мира.
Но то, что приносило радость карапузу, для взрослеющего подростка было скучным. До тринадцати лет я находилась на домашнем обучении, пока не поняла, что, если не закончу общеобразовательную школу, колледжа мне не видать. Учила меня мама, и она всегда держала под рукой подробные учебные планы на случай неожиданно нагрянувших с инспекцией чиновников окружного отдела образования. Хотя руководствовалась она всегда благими намерениями, уроки редко выходили за стадию планирования. Стоило у нее в голове мелькнуть мысли, что некое дело требует незамедлительного внимания, и объяснение мне дробей или изучение столиц штатов уже не казалось таким важным. Большую часть времени она оставляла меня одну для «самообучения». Если бы до того, как стать Эшем, папуля не работал бухгалтером – я бы по сей день не могла сводить баланс своей чековой книжки.
ероятно, именно подарочный сертификат в «Шенаниганс» стал для нее последней каплей. Когда детского библиотекаря и во всех отношениях хорошую девушку Джейн Джеймсон уволила ее отвратительная начальница, вручив при этом купон на двадцать пять долларов и картофельные чипсы вместо чека с выходным пособием, она решила уйти в загул, который наверняка войдет в городские легенды Халф Мун Холлоу. По дороге домой в нее по ошибке, приняв за оленя, стреляли и бросили умирать. И лишь благодаря таинственному незнакомцу, которого она встретила, распивая неонового цвета коктейли, Джейн очнулась с крайне неподобающей для приличной девушки жаждой крови.
Сначала Анна Модер стала свидетельницей перестрелки, потом ее машину превратили в груду металлолома, и, наконец, Анна спасла раненного незнакомца. А тот оказался самым настоящим оборотнем. То ли еще будет. Оборотни ее не сильно смущают – Анна привыкла оказывать медицинскую помощь членам стаи за пределами Гранди. Но длительные поездки в Анкоридж с бродягой Калебом Грэхемом, который не живет в стае постоянно, – это уже рискованно. С одной стороны, Анне очень хочется треснуть его газетой по носу, с другой – ну как удержаться, чтобы не облапить каждый дюйм манящего тела?
Айрис Скэнлон, дневной консьерж вампиров в Пустоши убывающей Луны, знает о нежити больше, чем ей хотелось бы. Исполнение их поручений в дневное время — от вызова водопроводчика до поставки охлажденной синтетической крови первой группы — дает возможность взглянуть на совсем не гламурную сторону жизни вампиров. Ее правила строги: отношения — сугубо деловые, никакой дружбы и тем более ничего личного. Затем она находит нового клиента, Кэла, которого отравили и оставили лежать на полу собственной кухни, и в ее спокойной жизни все переворачивается с ног на голову.Кэл — невероятно сексуальный, если допустить, что Айрис находила вампиров привлекательными, — предлагает ей кучу денег, чтобы она спрятала его в своем доме.
Пусть Геля и предпочитает жить по средствам, но роман с аристократом и куш от крупной аферы это так заманчиво, что волей неволей втягиваешься в две авантюры. Но только потом, когда закрутишься слишком сильно, не надо жаловаться, что трудно удержать равновесие.Оступившись, каждый может подняться и перешагнуть через неприятности, Геля тем более. Для неё нет недостижимых вершин, захочет - станет артефактором, управится и с фабриками, и с соседями и с волшебными существами. И не важно, как сильно они сопротивляются и вставляют палки в колеса.
Дорогой читатель, я просто обязан тебя предупредить. Через пару мгновений, как только перевернёшь последнюю страницу романа «ДОЧЬ БОГА», ты примешься читать его с самого начала, чтобы подольше не расставаться с любимыми героями и героинями.
Название произведения «Хитросплетение спиралей» – отражает метаморфозу власти, любви и мистики, в которые словно в паутину попадает главный герой. Сюжет романа повествует о молодом преподавателе археологии Владе Нагорном. Он мечтает о научной карьере, но судьба сводит его с Глебом Черновым… Новый друг, узнает о непревзойденном таланте Влада как художника и скульптора, и предлагает заняться подделкой художественных ценностей… Эта встреча меняет жизнь главного героя и из амбициозного интеллигента он превращается в мошенника…
В романах Виктории Смирновой смешаны самые разные жанры: детектив, мистика, мелодрама, фэнтези, путешествия… Герои серии «Поцелуй Мира» обладают удивительными способностями понимать животных и природу, растворяться в окружающей среде, уклоняться от летящих в них предметов и самим попадать в любые движущиеся объекты. Находясь Москве и Лондоне, они сами становятся объектами преследования со стороны неизвестных им сил. Кто-то убивает родителей главной героини Риты, а затем похищает её близкого друга и охотится на неё саму.
В наши дни уже невозможно встретить настоящую, чистую любовь. Чтобы её испытать, необходимо перенестись сквозь время. Или всё же нет?
Захваченная, забранная от семьи и лесов, самый большой страх Арии не близкая смерть, с которой она столкнулась, а быть выбранной в качестве кровавого раба для члена одного из правящих вампирских родов. Что бы ни случилось с ней, Ария знает, что должна скрывать свою личность от монстров, лишивших ее свободы. На ней клеймо члена сопротивления, но вампиры не знают, как глубоко она вовлечена в это, и никогда не должны узнать.Несмотря на надежду на смерть, мир Арии переворачивается с ног на голову, когда вампир по имени Брейс заявляет на нее свои права.