Основной конкурс Фантлаба (5 конкурс) - [21]

Очень по-пещерному.

Наши аппараты шныряли над затопленными улицами, и свет от их прожекторов причудливо отражался в синей воде. Довольно скоро один из «мотыльков» наткнулся на здание с изолированным подвалом. Ученым тоже иногда везет.

Это оказалось религиозное строение – «храм», как принято у нас их называть. Невысокое, кубической формы, без окон и с замурованной дверью. Замурованной изнутри.

Материал, из которого были сделаны стены, содержал, вероятно, какие-то органические соединения. Под воздействием хлынувшего с нашим приходом кислорода они начали выделять липкую, чуть светящуюся слизь. Я отнюдь не брезглив, но заходить в храм мне расхотелось.

Внутри здание было заполнено угловатыми обломками неясного происхождения. Возможно, какие-то аппараты? Или части внутреннего убранства?

Тильхен направил прожектор вверх, под потолок. Там красовались огромные буквы:

СПАСИ И СОХРАНИ НАС МИЛОСТЬЮ СВОЕЙ ОТ ЧУДОВИЩ

Чудовища – это, надо полагать, мы.

Из-за проклятого скафандра я запнулся об какой-то ящик и обрушил целую гору ржавых железок. К моим ногам выкатилось что-то круглое и гладкое. Это был типичный череп взрослой особи их вида.

Мы подключили к поискам «мотыльков». Они обнаружили не меньше полусотни целых скелетов, взрослых и детских, в отличной сохранности. Огонь Силмета, вот теперь действительно чувствую себя гробокопателем.

Они, несомненно, прятались здесь от чего-то. И погибли все до единого.

Второй день кассельской половины

Сегодня целый день занимались исследованиями внутри «храма». Терять нельзя было ни часа – пока воздействие кислорода не превратило все в труху. Мы спасали росписи, скульптуры, разного рода милые религиозные безделушки, даже пару книг нашли.

Культура у них была совершенно потрясающая. Я предполагаю, что таким образом, через искусство, они пытались спроецировать на мир свою личность. Других способов обрести понимание у них не было.

(Вот Лин говорит, что сводить все к одной причине неправильно. Пожалуй. Были ли другие предпосылки?)

Тут-то выныривает, как и водится, главный вопрос. А именно: почему мы? Почему они проиграли и исчезли, а мы остались?

Если отложить в сторону всякие страдания на тему нашего чрезмерного людоедства, или аргументы наподобие «мы лучше», то дело обстоит так:

Они нам ни в чем почти не уступали. К вечеру я получил результат комплексного исследования одного из скелетов – он подтвердил мои догадки. Большая мышечная масса, крепкие кости, безупречная система иммунитета. Объем мозга немногим даже больше нашего. Состав пищи был самый разнообразный – по-видимому, они могли есть вообще все, что вздумается. Налицо идеальный синтез между хищником и травоядным. Такое существо можно назвать, не убоявшись пафоса, вершиной эволюции.

Теперь посмотрим на себя. Ага. Зрелище неутешительное. Надо думать, чудовищами называли они нас не зря. Средний рост у нас больше, за счет чего кости очень ломкие и хрупкие. Физически мы не особо сильные; иммунитет, не способный противостоять любому мало-мальски приличному вирусу, держится только благодаря достижениям медицины. Пищеварительная система капризна, полностью справляется только с белком. Для того, чтобы существовать, нам нужен особый рацион.

Итог прост и ясен: с точки зрения выживания в природной среде у них перед нами масса преимуществ. Или, скажем проще – тотальное превосходство. Без технологий на вообще не протянуть. (Хотя, будем честными, никто не пробовал).

Вопрос «почему мы?» ученые задают уже как не один десяток лет.

И нечего удивляться тому, что прогресса как не было, так и нет. Не так давно мы избавились от представления о них как о примитивных полу-зверях, полу-монстрах.

Третий день кассельской половины

Сегодня плюнул на правила безопасности и пошел в «храм» без защитного снаряжения. Через полчаса потерял сознание, и если бы роботы меня тут же не вытащили – все, распрощался бы с раскопками на месяц. В результате, весь день провалялся в постели. А вечером приехал Лин, заставил пройти обследование, и я получил, плюс ко всему, курс регенеративных процедур.

Такого идиота как я еще поискать.

Ночью Лин сел на мою кровать и очень сухо принялся мне выговаривать насчет сегодняшнего происшествия. Он уже не злился. Он слегка тревожился, и был полон какой-то особой, покровительственной нежности. Он всегда чувствует что-то подобное по отношению ко мне. Ощущаю себя маленьким и глупым.

Лин положил ладонь мне на лоб, и тогда-то меня осенило. Эмпатия! Все дело в ней. Мы до сих пор брались лишь за аспект физический и умственный. А что, если фундаментальное различие относится к сфере психологии, социального и межличностного взаимодействия?

Сложно представить мир без эмпатии. Да что там – почти невозможно. Не могу вообразить, как бы мы общались друг с другом, не ощущая все оттенки чужих чувств, не примеривая чужую душу на себя. Как можно передать все это иначе? Речью? Речь не совершенна, и в процессе передачи допускает разночтения.

В этом свете становится куда как понятен термин «ложь». (Трактовка почтеннейшего рон. Шиттеля, видимо, неправильна.) Ложь – сознательное искажение действительности через речь. (Так и вставлю в монографию).