Основатель - [2]

В отчаянии Дэйн бросился вниз на улицу, но он знал, что это тупик. Школу еще очень давно огородили двенадцатифутовой стеной, через которую еще никому не удалось перелезть. Оставалось одно: поминая Бога и черта, нестись к центральным воротам и прятаться в падубах, надеясь, что преследователи вдруг скоропостижно ослепнут.

Дэйн присел за кусты, слушая, как топочут ботинки врагов. Тарик, Смите, Ревилк — всего трое здоровенных парней с битами. Сердце Дэйна билось где-то в районе пяток, предчувствуя недоброе. Круг замыкался.

— Бегай, засранец, бегай! Где-то да остановишься, — сказал Тарик и метнул биту. Дэйн увернулся. Ревилк, не теряя ни секунды, подскочил и сграбастал его голову в захват.

— Попался! — кровожадно вскричал Ревилк. Тарик ударил ногой Дэйна по щиколотке, и тот упал. Смите и Тарик схватили его за ноги, Ревилк держал за голову, а Хоскинс и Тэ Во — за руки.

— Раз, два, три, — считали они хором, а на счет «четыре» швырнули Дэйна в самую гущу падубов.

Дэйн почувствовал, как по его телу мерзко скребут острые ветки, обдирая ладони, колени и лоб, затем — удар о землю. На секунду прервалось дыхание. А за его спиной раздавался хохот врагов.

— Раз, два, три, четыре! — захлопал в ладоши Ревилк. Братья Халифи издевательски заплясали в честь победы над ненавистным Фанданом.

Дэйн, не теряя надежды, пытался ползти на четвереньках. Из ссадины на его голове струилась кровь.

— О, какой неопрятный мальчик! — сказал Тарик, очень точно пародируя голос учителя Дейтца.

— Не так должен выглядеть мальчик, — вторил ему Смите в той же ненавистной манере.

— Точно! — заключил Тарик и толкнул Дэйна так, что тот снова упал.

— Что, больно, маменькин сыночек?! — заскулил притворно Хоскинс.

— Раз, два, три, четыре! — проорали они снова, и Дэйн еще раз полетел в падубы, больно ударился о ствол и сквозь ветви упал на землю.

На этот раз он встал с трудом, еле дыша от удара.

Тут у ворот началось какое-то движение. Подъехал черный длинный лимузин, и перед ним с электрическим свистом распахнулась решетка. Лимузин величественно проехал к парадному входу.

Машина остановилась. Из нее выбрался человек в сером костюме, взошел на ступеньки и посмотрел на ребят, копошащихся в зарослях падубов.

— Какого черта ему нужно? — проворчал Смите.

— Смотри, старик Дейтц, — воскликнул Ревилк, глядя, как открылась парадная дверь и худощавая фигура появилась на пороге.

— Вот черт! — пробормотал Тарик.

— Вот так всегда, на самом интересном месте, — недовольно буркнул Ревилк.

Дэйну удалось наконец восстановить дыхание. Его переполняла слепящая, бешеная злость. Хулиганы даже не смотрели в его сторону. Дэйн подхватил биту Йохана Смитса и что было мочи ударил Ревилка по голове.

Тот с глухим стуком рухнул на траву.

— Смотри-ка, ему еще мало! — усмехнулся Тарик и поднял биту.

Дэйн попытался ударить Тарика в промежность, но тот ловко увернулся и пробормотал ругательство. Дэйн не собирался останавливаться. Со всего размаха он ударил по бите Тарика, и обе биты переломились у рукояти. Теперь враги дрались голыми руками, один на один.

— Не трогать, он мой! — заорал озверевший Тарик и пошел на Дэйна, рассекая воздух тяжелыми кулаками.

Дэйн дрался хладнокровнее. Блокируя удары противника, он ушел от правого бокового и прямым левым попал Тарику прямо в нос. Тарик крякнул, будто бы от удивления, и остановился. Из правой ноздри хлестала кровь. Дэйн ждал в боевой стойке, как учили на занятиях по карате.

Тарик снова ударил, попав на этот раз в плечо, и резко рванулся вперед. Голова Дэйна попала в захват.

Дэйн уперся и ударил врага в пах. Тот ухнул, а Дэйн добавил еще коленом и вывернулся из захвата.

Разъяренный Тарик бросился вперед, но точный удар ногой в солнечное сплетение окончательно поверг его на траву.

Дэйн смотрел, как корчится Тарик, пытаясь вздохнуть, и как остальные хулиганы с удивлением и страхом поглядывают на него. Тарик считался самым сильным бойцом в школе. В столь жалком состоянии его никто еще не видел.

Тем временем Ревилк поднялся на ноги и подхватил биту:

— Ах ты, сволочь! Врежем ему, ребята! Все четверо бросились на него. И тут над их головами раздался сухой, резкий старческий голос:

— Так, очень хорошо. Хоскинс, Халифи, Тэ Во, Смите. Что это вы там делаете?

Все застыли. Старый Дейтц. Их засек старый Дейтц.

А между тем старый Дейтц шел к ним по полянке своей характерной размеренной походкой, неумолимый, невозмутимый, гроза любой нечистой совести. А впереди летел его голос, исполненный безжалостного сарказма:

— Так, оба Халифи здесь. Но похоже, Тарик решил поиграть в песочек, не так ли? Все никак не повзрослеет. Та-а-ак, видимо, мой штрафной класс пополнится на этой неделе. Возможно, Тарик усвоит некоторые пределы для детских шалостей. Да, Тарик, нам с тобой, мой друг, предстоит провести долгие месяцы вместе.

— Сэр, я могу объяснить, — начал было Хоскинс.

— В самом деле, Хоскинс? — обернулся к нему Дейтц. — Таково ваше намерение? Хорошо, я вас слушаю, только учтите, что, если ваши «объяснения» мне покажутся неубедительными, ваш штраф будет удвоен.

Хоскинс гулко сглотнул.

— Вы все еще желаете что-нибудь «объяснить», Хоскинс?