Основания новой науки об общей природе наций - [28]
Q. Финикиец Кадм основывает Фивы в Беотии и вводит в Греции народные буквы. – И он перенес туда Финикийские буквы: поэтому Беотия, имея письменность со времени своего основания, должна была бы стать самой одаренной по сравнению со всеми другими нациями Греции, на самом же деле она порождала людей с настолько глупыми головами, что «Беотиец» вошел в поговорку: этим именем называли тупого человека.
R. Век Сатурна. – Это – век богов, начинающийся у наций Лациума, по своим особенностям соответствующий Золотому Веку Греков. Посредством нашей Мифологии будет найдено, что для Греков первое золото было зерном, по сборам которого в течение долгих веков первые нации считали года; и Сатурна Латиняне назвали так от sata, посевы, а Κρόνοςназывали его Греки, у них же Χρόνος—Время; от этого слова происходит название «Хронология».
S. Меркурий Трисмегист Младший. – Этот Меркурий Младший должен быть Поэтическим характером Века Греков у Египтян; у Греков он появился только через девятьсот лет, после того как закончился Век Богов Греции. У Египтян же он сходит за отца, сына и внука[53]. Похожий на этот Анахронизм Египетской Истории мы наблюдаем в Ассирийской Истории в лице Зороастра.
T. Египтянин Данай изгоняет Инакидов с царства в Аргосе. Фригиец Пелопс царствует в Пелопоннесе. – Последовательность Царей – великий канон Хронологии, так Данай занимает Царство в Аргосе, где владычествовали до того девять царей из дома Инака, за это время должны были протечь по правилам Хронологии триста лет, как около пятисот протекло за время четырнадцати Латинских Царей, царствовавших в Альбе.
Однако, Фукидид говорит>41, что в героические времена Цари ежедневно изгоняли друг друга с тронов, подобно тому как Амулий изгнал Нумитора с царствования в Альбе, а Ромул изгнал Амулия и восстановил Нумитора. Это происходило вследствие свирепости тех времен, а также потому, что героические города не имели стен и тогда не пользовались еще Крепостями. Мы снова встречаемся с тем же самым во время вернувшегося варварства.
U. Гераклиды, рассеянные по всей Греции. – V. Куреты на Крите, в Италии и в Азии. – Эти два великих обломка Древности, по наблюдениям Дионисия Петавиуса, заложены в глубине греческой истории, еще до Героического Времени Греков. И были рассеяны по всей Греции Гераклиды, т. е. сыновья Геракла, больше чем за сто лет до того, как появился Геракл, их отец; а чтобы произвести такое потомство, он должен был родиться на много веков раньше.
X. Дидона. – Ее мы помещаем в конце Героического Времени Финикиян. Она была изгнана из Тира, так как была побеждена в героической распре; сама она говорит, что ушла из-за ненависти своего родственника, на самом же деле такую совокупность Тирских людей называли в героическом способе выражения femina (женщина), так как она состояла из слабых и побежденных[54].
Т. Орфей, и вместе с ним – Век Поэтов-Теологов. – Этот Орфей, обративший зверей Греции к культуре, оказывается обширной норой тысячи чудовищ. Он происходит из Фракии, родины дикого Марса, а не культурных Философов; Фракийцы всегда были такими варварами, что Андротион-философ исключает Орфея из числа Мудрецов только потому, что он родился во Фракии. И из ее недр вдруг вышел настолько ученый в греческом языке человек, что складывал в стихах удивительнейшие поэтические произведения, посредством которых через уши приручал варваров! Последние, уже после того как сложились в нацию, не могли быть, однако, через глаза удержаны от того, чтобы поджигать города, полные удивительных вещей. Значит, он застал Греков еще дикими зверьми; а их еще за тысячу лет до того Девкалион научил благочестию, внушив им почтение и трепет перед божественной Справедливостью, страх перед ее храмом, воздвигнутым на горе Парнас, которая впоследствии стала местопребыванием Муз и Аполлона, т. е. Бога и Искусств Культуры. Девкалион вместе со своей женой Пиррой, оба с покрытыми головами (т. е. стыдливостью человеческого сожительства), желали обозначить браком, что, бросая за плечи камни, которые были у них под ногами (т. е. тупых людей предшествующей звериной жизни), они заставляют появляться культурных людей, т. е., согласно порядку Экономического Учения, людей в состоянии семей. Эллин за семьсот лет до Орфея объединил их посредством языка и распространил через трех своих сыновей три диалекта. Дом Инака показывает, что на триста лет раньше были основаны Царства, где соблюдалась преемственность Царей. Наконец, появляется Орфей, чтобы обучить их Культуре. Найдя Грецию совершенно дикой, он внезапно возносит ее к такому блеску нации, что сам становится товарищем Язона по морскому предприятию золотого Руна, тогда как корабельные и мореходные искусства – это последние открытия народов. Здесь он соединяется[55] с Кастором и Поллуксом, братьями Елены, из-за которой происходила знаменитая Троянская Война. И за жизнь одного-единственного человека совершается столько гражданских событий, что для них едва ли хватит тысячи лет! Такое чудовище Хронологии Греческой Истории в лице Орфея похоже на два других, указанных выше: одно – в Истории Ассирии, в лице Зороастра, другое – в Истории Египта, в лице двух Меркуриев. Может быть, поэтому Цицерон – «De Natura Deorum» – подозревает, что Орфей вообще никогда не существовал на свете
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В сегодняшнем мире, склонном к саморазрушению на многих уровнях, книга «Философия энтропии» является очень актуальной. Феномен энтропии в ней рассматривается в самых разнообразных значениях, широко интерпретируется в философском, научном, социальном, поэтическом и во многих других смыслах. Автор предлагает обратиться к онтологическим, организационно-техническим, эпистемологическим и прочим негэнтропийным созидательным потенциалам, указывая на их трансцендентный источник. Книга будет полезной как для ученых, так и для студентов.
Вернер Хамахер (1948–2017) – один из известнейших философов и филологов Германии, основатель Института сравнительного литературоведения в Университете имени Гете во Франкфурте-на-Майне. Его часто относят к кругу таких мыслителей, как Жак Деррида, Жан-Люк Нанси и Джорджо Агамбен. Вернер Хамахер – самый значимый постструктуралистский философ, когда-либо писавший по-немецки. Кроме того, он – формообразующий автор в американской и немецкой германистике и философии культуры; ему принадлежат широко известные и проницательные комментарии к текстам Вальтера Беньямина и влиятельные работы о Канте, Гегеле, Клейсте, Целане и других.
Что такое правило, если оно как будто без остатка сливается с жизнью? И чем является человеческая жизнь, если в каждом ее жесте, в каждом слове, в каждом молчании она не может быть отличенной от правила? Именно на эти вопросы новая книга Агамбена стремится дать ответ с помощью увлеченного перепрочтения того захватывающего и бездонного феномена, который представляет собой западное монашество от Пахомия до Святого Франциска. Хотя книга детально реконструирует жизнь монахов с ее навязчивым вниманием к отсчитыванию времени и к правилу, к аскетическим техникам и литургии, тезис Агамбена тем не менее состоит в том, что подлинная новизна монашества не в смешении жизни и нормы, но в открытии нового измерения, в котором, возможно, впервые «жизнь» как таковая утверждается в своей автономии, а притязание на «высочайшую бедность» и «пользование» бросает праву вызов, с каковым нашему времени еще придется встретиться лицом к лицу.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.
Верно ли, что речь, обращенная к другому – рассказ о себе, исповедь, обещание и прощение, – может преобразить человека? Как и когда из безличных социальных и смысловых структур возникает субъект, способный взять на себя ответственность? Можно ли представить себе радикальную трансформацию субъекта не только перед лицом другого человека, но и перед лицом искусства или в работе философа? Книга А. В. Ямпольской «Искусство феноменологии» приглашает читателей к диалогу с мыслителями, художниками и поэтами – Деррида, Кандинским, Арендт, Шкловским, Рикером, Данте – и конечно же с Эдмундом Гуссерлем.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.