Основания новой науки об общей природе наций - [24]
При такой пышности высокого знания Нация, тщеславная по своей природе (над этим смеялись – gloriae animalia>33), в городе, который был огромным рынком Средиземного Моря, а также Красного Моря, Океана и Индий, среди своих позорных обычаев, рассказанных Тацитом в одном золотом месте, – novarum religionum avida>34, – под влиянием предвзятого мнения о своей необычайной Древности (которой они напрасно гордились перед всеми другими Нациями Мира, равно как своим старинным господством над большей частью мира), так как им было неизвестно, что среди Язычников, даже если народы ничего не знают друг о друге, порознь возникают единообразные представления о Богах и о Героях (в дальнейшем это будет показано полностью), в силу всего этого, говорю я, Египтяне утверждали, что именно из Египта произошли все те рассеянные по остальному Миру ложные Божества, о которых они слышали от наций, съезжавшихся сюда с торговых побережий; что их Юпитер-Аммон был самым древним из всех (причем каждая из языческих наций имела по одному Юпитеру) и что Геркулесы всех других наций (Баррой добавляет, что насчитал их до сорока) заимствовали свое имя от их Египетского Геркулеса, как о том и о другом рассказано нам Тацитом>35. Однако при всем этом Диодор Сицилийский, живший во времена Августа и отзывавшийся о Египтянах с большой похвалой, отводит им древность только в две тысячи лет; отзывы его опроверг Жак Каппель в своей «Священной и Египетской Истории»; он считает Египтян такими же, какими еще раньше Ксенофонт описывал Кира и (прибавим мы) какими зачастую Платон представляет себе Персов. Наконец, все то, что относится к мнимой высочайшей древней мудрости Египтян, подтверждается Лицемерием «Поймандра», выданным за Герметическое Учение. Казобон показал, что последнее не содержит в себе мудрости более древней, чем мудрость Платоников, и притом истолкованной в тех же самых словах; в остальном же, по суждению Сальмазиуса, это было бесформенным и плохо слаженным собранием разных разностей[38].
Внушено было Египтянам это ложное представление об их великой древности бесконечностью, свойственной человеческому Уму; в силу этого свойства Ум часто считает неизвестное ему неизмеримо превосходящим то, что существует в действительности. Поэтому Египтяне были в этом похожи на Китайцев, которые выросли в огромную нацию, замкнувшись от всех иностранных наций, как это было с Египтянами до Псамметиха и со Скифами до Идантуры; о последних идет Народное Предание, что они были еще древнее Египтян. Для этого Народного Предания необходим был какой-либо повод, откуда могла бы начаться Всеобщая Светская История; поэтому и Юстин предпосылает, как государей, предшествовавших Ассирийской Монархии, двух могущественнейших царей – Скифского Танаиса и Египетского Сезостриса; они до сих пор заставляли мир казаться более древним, чем он есть на самом деле: сначала будто бы Танаис через Восток отправился с огромнейшим войском покорять Египет, по природе очень трудно проходимый для армий, а потом Сезострис с такими же силами пошел покорять Скифию, хотя она была неизвестна даже Персам (которые распространили свою Монархию за границы монархии Мидян, своих соседей) до времени Дария, прозванного великим, объявившего Скифскому царю Идантуре войну; последний оказывается еще таким варваром во времена просвещеннейшей Персии, что отвечает Дарию пятью реальными словами в виде пяти тел, так как не умеет писать даже иероглифами>36. И эти два могущественнейшие Царя, пересекая с двумя громаднейшими армиями Азию, не делают ее провинцией ни Скифии, ни Египта и оставляют ее настолько свободной, что там впоследствии возникает первая из четырех наиболее знаменитых монархий мира, именно. Ассирийская!
Может быть, поэтому в такую распрю Древности не преминули вступить Халдеи, также материковая нация, и, как мы покажем, более древняя, чем две другие; они напрасно приписывали себе то преимущество, что сохранили Астрономические Наблюдения примерно за двадцать восемь тысяч лет; может быть, это дало повод Иосифу Флавию Еврею ошибочно верить в допотопные наблюдения, записанные на двух колоннах – мраморной и кирпичной, возвышающихся вопреки двум Потопам, причем сам он будто бы видел в Сирии мраморную колонну. Можем ли мы предполагать, что столь важным казалось древним нациям сохранить астрономические воспоминания, тогда как смысл этого был совершенно мертв для наций, появившихся сейчас же после них! Поэтому такую колонну следует поместить в Музей Легковерия. Но Китайцы так же, оказывается, пишут иероглифами, как в древности Египтяне, а еще раньше Египтян Скифы, которые даже не умели их написать. И так как в течение многих тысяч лет они не имели торговых сношений с другими нациями, откуда они могли бы получить сведения об истинной древности мира, то они подобны человеку, которого спящим запрут в очень маленькую комнату и который от страха перед темнотою представит себе значительно большим то, чего можно коснуться руками; то же самое сделал мрак их Хронологии с Китайцами, Египтянами, а также и с Халдеями. Однако, хотя Иезуит отец Микель ди Руджери утверждает, что читал книги, отпечатанные до пришествия Иисуса Христа, и хотя отец Мартини, также Иезуит, в своей «Истории Китая» повествует об огромнейшей древности Конфуция, которая привела многих к Атеизму (по сообщению Мартина Скооккиуса в «Demonstratio Diluvii Universalis»), например Исаака Пейрера, автора «Истории до Адама» (он, может быть, именно поэтому отошел от католической Веры и писал, что потоп распространился лишь на землю одних Евреев), все же Никола Триго, осведомленный лучше Руджери и Мартини, в своей «Christiana Expeditio apud Sinas» пишет, что печатание у Китайцев было изобретено не более чем на два столетия раньше Европейцев и что Конфуций жил не больше чем за пятьсот лет до Иисуса Христа. Конфуцианская Философия (как и Египетские Жреческие Книги) в небольшом количестве разбираемых в ней вопросов природы груба и неуклюжа и почти целиком сводится к Народной Морали, т. е. Морали, предписываемой этим народам законами
