Основание - [46]

Я обернулся на звук его шагов. Примерно так я себе представлял поступь статуи Коммодора, но Петров передвигался раза в три быстрее, чем статуя. А то и в четыре. Через пару секунд он стоял передо мной, опираясь на свою трость, и лик его был ужасен. Похоже, тот факт, что его тощий зад обращен к лицу молодой дамы, нисколько его не заботил.

– Траутман, – заорал он, – Траутман, ты знаешь, что твориться? Война, настоящая война!

Усадить Петрова в кресло оказалось делом невозможным, и я выслушал его сообщение сидя. Наверное, примерно так низкорослый Наполеон принимал реляции маршала Нея. События, как я вскоре понял, действительно очень сильно напоминали начало войны. Оказалось, что за последние два часа в разных частях планеты была предпринята дюжина попыток похищения грасперов. Счет убитым шел на многие десятки. В большинстве случаев грасперам удалось отбиться с помощью собственных охранных подразделений, тем не менее, двое были похищены. По словам Петрова, оба из похищенных успели принести нерушимое обещание о неучастии в секвенции большой заморозки, поэтому нападавшие, а это, несомненно, были медведи, своих целей не достигнут. Один граспер перестал дышать непосредственно в процессе похищения. По-видимому, с помощью нерушимого обещания он обезопасил себя от любого насильственного лишения свободы. А что самое невообразимое, началось физическое истребление буллов. Поскольку погибшие буллы, как заметил Петров, работали отнюдь не менеджерами по продаже пиццы, запланировать и осуществить такое массовое уничтожение могла только очень серьезная организация, имеющая немалый опыт в осуществлении силовых акций. Тут Петров развернулся лицом к Ирине, предоставив созерцать свою тощую черную задницу мне.

– Что вы задумали, зачем ты здесь? – зарычал он страшным голосом. Я привстал, выглянул из-за плеча и посмотрел на Ирину. Она показалась мне очень расстроенной и растерянной, но не испуганной.

– Это экстремисты, такие у всех бывают, – встав со стула и распрямившись, убежденно сказала Ирина.

– Вот что, милочка, – Петров навис над девушкой скалой, – соизвольте передать своим хозяевам, – девушка, глядя Петрову в глаза, попыталась еще шире расправить плечи, и почти крикнула: «У меня нет хозяев!»

– Замолчите! – проорал в ответ Петров. Сейчас речь идет не о вашем человеческом достоинстве и прочих понтах, вы же это в состоянии понять! Передайте им, что если произойдет еще хоть одно убийство, похищение или нападение, я пойду на крайние меры. Сейчас я вполне могу себе это позволить.

Ирина на секунду задумалась и попросила довольно спокойным голосом: «Отдайте мне мой телефон».

Петров вытащил из кармана трубку и сунул в руки девушке.

А у тебя, братец, слабость к чужим мобильникам, только я это успел подумать, как громовержец Петров повернулся ко мне и прорычал:

– А что ты, Траутман, скажи мне, что собираешься сейчас предпринять? У тебя есть план?

Как ни странно, но план у меня был. Я встал со стула, взял Петрова за локоток, отвел подальше от Ирины, которая что-то выясняла по телефону, и изложил свою идею.

Петров задумчиво почесал подбородок, пробормотал что-то похожее на «вот видишь, можешь, если петух клюнет», – и покинул лабораторию.

Ирина вскоре закончила телефонную беседу и подошла ко мне.

– Ты представляешь, какие крайние меры он имел в виду? – поинтересовался я.

– Уже представляю, – мрачно сказала Ирина. – Боюсь, что тайна секвенций очень скоро выйдет за пределы нашей небольшой, почти родственной компании. В результате всё изменится очень сильно.

Я сел в кресло, вытащил себе сигарету из пачки и жестом предложил Ирине. Она отрицательно мотнула головой, я закурил и начал ждать. Я догадывался, что должно было произойти в самое ближайшее время.

Я не знал, каким именно образом будет реализован мой план, но артистические возможности моих старших партнеров не вызвали у меня ни малейших сомнений. Поэтому, когда в помещение вошли сначала Роберт Карлович, а потом Петров, я был уверен, что мне достаточно будет лишь чуть-чуть им подыграть. Основное старые джентльмены сделают сами.

Так оно и получилось. Джентльмены приблизились к нам с Ириной. Мы в это время без особого удовольствия допивали холодный кофе, который я так ловко уберег от последствий скверной координации Роберта Карловича.

Петров обратился ко мне, голос его выражал печаль:

– Траутман, должен сказать, нас расстроила твоя просьба. Но я всегда стараюсь выполнять, что обещал. Сейчас ты принесешь обещание и никогда не сможешь участвовать в секвенциях всеобщего безразличия. Ты готов, не передумал?

– Не то слово, что готов, – ответствовал я, – а прямо-таки стремлюсь и вожделею.

Ирина вскочила со своего кресла, присела у моих ног и, взяв меня за руку, умоляюще попросила:

– Андрей, не делай этого, пожалуйста!

– Не делать чего? – удивился я. – Не обезопасить себя от принятия участия в вашем милом ритуале в качестве жертвы? Кажется, я уже высказывался по этому вопросу.

Я высвободил свою руку и кивнул Петрову:

– Можем идти.

Когда мы уже почти подошли к выходу из лаборатории, Петров обернулся к Ирине и предложил:

– Не желаете соприсутствовать, мадемуазель?