Османец - [207]

— Милорд, — сказал Энтони, — осмелюсь сказать... Твои люди сейчас не поймают Улуч-Али. Но ведь ты и так достиг величайшей победы на море во всей истории. Ты разбил флот в триста кораблей и не уничтожил, может быть, пятьдесят.

— Я должен потопить каждый Турецкий корабль, Хоук, — стоял на своём дон Хуан.

— Но ты можешь потерять свой собственный флот, сударь. Через двенадцать часов начнётся шторм.

Дон Хуан посмотрел на небо.

— Что ты предлагаешь?

— Нам надо найти укрытие, сударь, и как можно быстрее. Недалеко отсюда есть бухта, где мы будем в безопасности, пока шторм не закончится. — Энтони усмехнулся. — Улуч-Али всё ещё будет закупорен в Лепанто, когда мы вновь отправимся в плавание.

Дон Хуан сначала усомнился, затем кивнул и отдал приказ. Флот христиан направился в укрытие.

Теперь можно было залатать дыры, полученные в битвах. Среди раненых Энтони обнаружил Сервантеса. Запястье его левой руки было забинтовано, кисти больше не было.

— Мне отрубили руку, — с гордостью в голосе сказал Сервантес. — Хирургу пришлось только завершить начатое.

Энтони пришёл в ужас от такого несчастья, но юноша казался на удивление жизнерадостным.

— Этот случай убедил меня, господин, — продолжил поэт, — что никто не может идти против своей судьбы. Я был приговорён и должен был потерять руку в Испании. Я покинул Испанию, чтобы потерять руку, служа Испании. Но это только доказало мне, что Бог милостив: ведь я был приговорён потерять правую руку, а потерял левую. Я всё ещё могу писать. — Сервантес усмехнулся. — Ты же не станешь отрицать, что теперь мне есть, о чём писать, монсиньор?

Не думая о своей судьбе, Хоквуд сел в лодку и направился к пробитой в нескольких местах галере Колонны. У него была определённая цель.

Картина здесь была такой же, как и на всех остальных кораблях: изнурённые люди сидели группами, пили вино, ужинали, обматывали раны, вспоминали и хвастались.

— Рад видеть тебя, Хоук! — приветствовал его Колонна, обнимая.

Даже кардинал де Гранвела, которого не было видно во время сражения, улыбаясь, сказал:

— Это великая победа!

— Каждый выполнял свои долг, — ответил Энтони.

— Кроме этого предателя генуэзца, — отметил кардинал. — Его следует повесить на мачте.

— Он ошибся, святой отец. Никто не может быть повешен за честную ошибку. Но мне нужна информация, монсиньор, — ответил Энтони и обратился к Колонне: — Твои корабли атаковали галера Пертав-паши?

— Мы захватили её. Она здесь, — кивнул Колонна.

— Что с пашой? Он погиб?

— Точно не знаю, там кто-то уцелел. Человек шесть ещё живы. Завтра прикую их к скамьям собственного судна.

— Разреши мне поговорить с ними?

— Конечно. Мои люди проводят тебя.

Энтони забрался на захваченное судно. Халил, как всегда, сопровождал его.

Закованные в кандалы турки сбились в кучу. Увидев Хоук-пашу, они не могли поверить своим глазам.

— Что случилось с Пертав-пашой? — начал Энтони. — Кто-нибудь видел его мёртвым?

Турки покачали головами.

— Паша не умер, — сказал наконец один из них.

— Что ты сказал?

— Мы дали задний ход, — сказал человек. — И когда паша увидел, что мы будем разбиты, он покинул нас, ушёл на галеоте.

— Ты уверен в этом?

— Я видел это собственными глазами, Хоук-паша, — сказал пленник. — Паша бросил нас. Я видел, как галеот уходит в сторону Корифского залива.

— Откуда ты знаешь? — спросил Энтони.

— Я его слуга, Хоук-паша. И он бросил меня так же, как и всех своих людей.

Хоук погладил бороду. Он верил человеку, который, очевидно, переживал от того, что его покинул хозяин. Энтони знал, что у Пертав-паши действительно есть владения на Пелопоннесе, неподалёку от руин древнегреческого города Коринф. Пертав оставался самим собой и хотел убедиться в безопасности своего состояния и жён на случай, если флот христиан нападёт на берег.

Хоквуд вернулся на флагман. Скорость ветра достигла двадцати узлов в час. Ветер дул с востока и поворачивал на север, галеры поднимались и опадали на якорных цепях, но находились в полной безопасности.

Братья Бригадино ждали появления Энтони.

— Теперь Марк Антонио отомщён, — сказали они, обнимая Хоквуда. — Мы гордимся, что воюем вместе с тобой, Хоук.

Дон Хуан нахмурился, заметив озабоченное выражение лица Энтони.

— Что тревожит тебя? — спросил он.

— Милорд, молю тебя разрешить мне этой ночью выйти в море на бригантине, — сказал Энтони.

— Зачем?

— Я поведу её в Коринфский залив.

— Ты выйдешь этой ночью? В шторм?

— Я знаю эти воды и погоду. И у меня на такой шаг есть веская причина. — Энтони рассказал всем присутствующим о побеге Пертав-паши.

— Это человек, убивший нашего брата? — спросил Амброджио Бригадино.

— Тот самый. Я поклялся убить его, — ответил Хоквуд.

— В таком случае мы пойдём с тобой, — вмешался Антонио Бригадино.

— Это сумасшествие, — объявил дон Хуан. — Я не могу позволить это.

— Это в твоих интересах, милорд, — сказал Хоквуд. — Я также смогу узнать, где находится Улуч-Али, и о том, что осталось от турецкого флота. — Он мрачно ухмыльнулся. — Теперь ты можешь быть уверен, что я не покину тебя.

— Ты знаешь, что турки сделают с тобой, если ты окажешься в руках у них.

— Вряд ли я буду больше страдать, чем Бригадино, милорд.