Ослик Иисуса Христа - [7]
Тем не менее, формальной причиной их разрыва был отнюдь не «бойцовский клуб», а Осликова мама. Однажды она тайком прочитала Элины письма к Генри, приехала к ней во Владимир и устроила скандал. «Твоя Додж – лесбиянка, – заявила она по возвращении, – не смей даже думать о ней!» Но Ослик думал. Устроившись годом позже в «шарашкину контору», Ослик по-прежнему думал о ней. Эля не выходила из головы. Эльвира Додж – потерянная любовь Генри Ослика.
(Осликова мама не любила лесбиянок. Положа руку на сердце, она презирала их, демонстрируя тем самым довольно расхожий в ту пору образчик коммунистического воспитания. К тому же за геев и лесбиянок заступалась Америка, а США были заклятым врагом Советского Союза. США и до сих пор оставались врагом номер один (теперь уже современной России). Спустя почти тридцать лет после развала Страны Советов, РФ так и не признала ни одного её злодеяния. Более того – красный террор и сталинские репрессии, к примеру, и поныне считались если не законными, то, безусловно, оправданными актами.)
Недолго думая, Эльвира прекратила всякие отношения с Осликом, даже не позвонив ему и не ответив ни на одно его письмо. Лишь спустя годы, Ослик усомнится: а чего он, собственно ждал? Люби его Додж, как он её, они бы ни за что не расстались. Так что зря Генри злился на маму. Ему бы спасибо ей сказать, но нет – он разрывался. До сих пор разрывался между честолюбием и рефлексом соития – этим ослиным рефлексом продолжения рода.
Наивысшей точкой любви к Додж стала «знаменитая» Осликова диссертация, круто изменившая его жизнь, но так ничего и не разрешившая. «Додж, королева Иудеи» – под таким названием он зарегистрировал свою работу в ВАК (высшая аттестационная комиссия), где, собственно, и попался. К нему подошёл голубоглазый мужчина с выправкой коня и портфелем.
– Здравствуйте, Генри Ослик, – сказал он. – Особый отдел.
– Здравствуйте, Особый отдел, – ответил Ослик.
– Пройдёмте с нами.
И Ослик прошёл. «Прогулка» длилась год и два месяца. «Долгая прогулка» – не раз ещё он припомнит этот роман Стивена Кинга, а заодно и Олега Митасова – городского сумасшедшего из Харькова. У Олега Евгеньевича «поехала крыша» после того, как он забыл в трамвае свою докторскую диссертацию (и в отличие от Ослика даже не доехал до ВАКа). Остаток жизни Митасов прогуливался по городу и оставлял надписи на заборах и стенах домов. «Несвязные слова», как указано в «Википедии».
И этот сумасшедший, и «Долгая прогулка» Кинга прочно засели в Осликову голову и сидели там, пока он не уехал из страны (а может, и поныне сидят там, как знать?). «И, верно, сидят», – то и дело спохватывался он, вспоминая время от времени свою «королеву» Иудеи.
Итак, Генри Ослик (научный сотрудник Московского оборонного центра) вместо диссертации по специальной тематике решил написать роман о любви. Неразделённой и, в сущности, потерянной любви, если следовать сугубо практической логике.
На самом деле учёный совет зря обиделся. Работа была хоть и не в тему, зато вполне научной: с постановкой задачи, с анализом проблемы, и вообще могли бы не заметить – написал, и написал («Что сказал, то сказал», Понтий Пилат по поводу INRI).
Вероятно, эти доктора наук (и естественно единороссы) увидели в Ослике угрозу – он не был «своим». Помните сказку про гадкого утёнка? Вот и здесь так же: Генри не был своим, а значит, был врагом. Врагов в ту пору отыскивали с удовольствием и всюду. Да весь мир, если разобраться, был у русских врагом.
Между тем, Осликова диссертация о любви оказалась не так уж и плоха. Эльвира Додж, по которой он страдал, представала там своего рода непознанной истиной. Познать её – что познать Иисуса Христа (самозванца из Назарета). Отсюда и образ – Додж, королева Иудеи.
Он любил эту Додж до беспамятства, но, как выяснилось, любил христианской любовью паствы: платонически и слепо (не разобравшись в себе, он решил разобраться в Боге). Используя в своей работе методы имитационного моделирования, Ослик сформулировал указанное противоречие (между собой и Богом) так: «Модель оказалась недостаточно верифицированной». «Любовная зависимость, – писал он, – столь же неоднозначна, как и любая сложная система. Это, несомненно, многоуровневая сеть, стандартизованная в терминах матушки природы и, ясное дело, нуждающаяся в регулярном тестировании. Думаю, что тестировать её надо на каждом этапе проекта и в особенности на начальных стадиях».
Именно начальному проектированию Ослик уделял особое внимание. Унизившись донельзя, он больше не хотел повторения опыта, подобного опыту с Эльвирой.
По сути, это и была формально заявленная цель Осликовой диссертации: любить в своё удовольствие и без унижения сторон. На первый взгляд довольно наивная цель. Весьма самонадеянная и дилетантская. «Но мы же все дилетанты, – заметил как-то Барнс в „Нечего бояться“, – любители в том, что касается наших жизней». По мнению Лобачёвой (а Генри ценил её мнение и прислушивался к её мыслям) Джулиан Барнс в этой книге превзошёл сам себя. «Как ни в одном другом своём романе, – подчёркивала Наташа, – Барнс в „Нечего бояться“ не стесняется быть несведущим, наивным и даже смешным».
Главный герой романа, приёмщик брака одного из компьютерных магазинов Москвы, усталый и разочарованный действительностью, обнаруживает дневниковые записи своего давнего друга. Тот исчез несколько лет назад, оставив по себе лишь воспоминание и книжку: четыре тома неразделённой любви. В какой-то момент приёмщик решает продать эти записи, но чуть позже переживает озарение: если можно продать книжку о любви — почему бы не продать и саму любовь? Уж с браком он как-нибудь справится. Справился он или нет, и что из этого вышло, предстоит узнать читателю.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.