Осколки легенд. Том 1 - [67]

– Да-да, – добавил призрак, с интересом наблюдающий за разворачивающимся действом. – Умрет эта бедняжка, непременно умрет. И ее смерть отворит дорогу времени.

– Что за «бедняжка»? – неохотно спросил я. – И на кой она задумала помирать под Новый Год? Ладно бы числа третьего, я понимаю. Нечесаная голова, лишние килограммы на бедрах, «Чародеев» по пятому разу показывают. Но сегодня?

– А ты откуда про то, что человек в опасности, знаешь? – насторожился Ровнин. – Я же конкретно про это ничего не сказал.

– Так вот, ваш внештатный сотрудник обмолвился, – показал я на Якова Вилимовича. – Мол, умрет кто-то и отворит дорогу времени. Интересная фраза, кстати. Умели раньше красиво выражаться.

Ровнин посмотрел на место рядом с собой, посерьезнел и убрал трубку обратно в футляр.

– Смолин, надеюсь ты не хамил тому, с кем тебе довелось иметь беседу? – осведомился он у меня. – Это я не из воспитательных целей спрашиваю, а исключительно ради твоей безопасности.

– Нет, – заподозрил я что-то неладное, сообразив, что моего нового знакомца из мира теней глава отдела не видит, но при этом он понял, о ком идет речь. – Мне вообще свойственны вежливость и учтивость.

– Это хорошо, – одобрил Ровнин и отвесил пустому месту поклон, отдающий нафталином старины. – Яков Вилимович, мое почтение!

– Сашк, ты его правда видишь? – аж подпрыгнула Женька. – Серьезно?

– Вижу, – сдвинул шапку на затылок я и осведомился у невозмутимо смотрящего на происходящее призрака: – Уважаемый, а вы кто?

– Ты дурак? – взвизгнула Мезенцева. – Это Брюс!

А, тогда понятно. Для них этот Брюс, как для поклонников кунг-фу фильмов другой Брюс, тот, что Ли. Фигура планетарного масштаба. Собственно, и этот особняк – он тоже его. То ли Яков Вилимович в нем когда-то жил, то ли он его строил, то ли в основании кирпичи от Сухаревской башни лежат, – фиг знает. Я не очень в курсе.

Но зато стало понятно, как этот призрак три сотни лет протянул и умом не тронулся. Брюса еще при жизни «чертознаем» звали, потому как колдун он был знаменитый. Я про него что-то слышал. Или читал?

Надо будет в сети порыться. Если Ровнин так реагирует, видать, и в самом деле все не так просто.

– Надо спешить. – Призрак посмотрел сначала на меня, потом на Мезенцеву. – Помоги этой славной девушке, и я в благодарность помогу тебе. Сегодня или потом – как сложится, но даю тебе в том слово. Просто смерть под смену года – плохой знак. А в том месте, куда вы сейчас отправитесь, – так и вовсе беда. Для всего города беда. Много зла может случиться.

– Саш, я бы сам поехал, – чуть ли одновременно с Брюсом вещал Ровнин. – Но мне здесь надо быть. Генерал приедет, будет мне руку трясти, умные слова говорить, финансирование обещать. Мы ж бюджетники, пойми. Как нам без финансирования?

– Хорошо, съезжу, – вздохнул я. – Далеко хоть?

– На «Красные Ворота». – Мезенцева зло поглядела на начальника. – Две пересадки. Смолин, ты подумай, может, ну его? Охота тебе с истеричкой в метро трястись? Вдруг я какую бабку покусаю?

– Под Новый Год они тебя скорее покусают, – с сомнением предположил я. – Особенно если ты кому-то из их племени место в метро не уступишь. Ты же никогда никому ни в чем не уступаешь, потому что никогда не ошибаешься!

– А ты… – заорала было Женька, но слетела с крыльца, получив пинок под зад от Ровнина. – Оле-е-ег Георгиевич! Ну-у-у-у-у!

– Доругаетесь по дороге, – деловито сообщил нам он. – Давайте, давайте! Там человеку скоро дышать будет нечем!

– Ведьмак, – услышал я голос Брюса. – Помни о том, что время трогать нельзя. Каждая песчинка – минута. Убери ее с пласта бытия – и все изменится!

Я хотел было сообщить этому реликту петровской эпохи о том, что меня бесят все эти аллюзии, недоговорки и туманные пророчества мира Ночи, но его на крыльце больше не было. Там стоял один Ровнин.

– Тьфу, – сплюнул я и тяжело вздохнул. – Пошли уже. Все люди как люди, а я, блин, суперзвезда. Всем нужен!

Женька мрачно сопела и отмахивалась от снежинок, которые ей бросала в лицо все более и более расходящаяся пурга.

– Ты хоть скажи, душа моя, кто помирает и где? – решил сделать шаг ей навстречу я. – Надо же мне знать, что к чему?

– На «Красные ворота» едем, в один институт, – отозвалась девушка. – Там студентка сдуру залезла туда, куда не следовало.

– Куда именно? – уточнил я. – Жень, слушай, я не хочу из тебя слова клещами тянуть. Я вообще свободный художник, и вашему отделу ничего не должен.

Самое странное, она после этих слов не стала орать нечто вроде: «Да и вали отсюда», а вполне спокойно объяснила мне, что здание, в котором ныне квартирует тот самый институт, очень старое, даже по московским меркам. По ним все здания, уцелевшие при пожаре города в 1812 году, автоматически относятся к разряду «древность какая».

Этот дом и пожар пережил, и революции, и войны. И сохранился почти в том виде, каким и был построен, даже несмотря на то, что последние десятилетия там обитало дикое, но симпатичное студенческое братство, которое, по сути своей, куда разрушительней пожаров, войн и революций вместе взятых. Сам студентом был, знаю.

А строили его для непростого человека, а очень даже просвещенного. Причем не только в науках естественных, но и в тех, которые находятся на другой грани познания, потому по окончанию строительства, в качестве последнего штриха, вмонтировали в фасад некие песочные часы, автором которых был не кто-то, а Яков Вилимович Брюс. Таких часов существовало в природе только два экземпляра. Первые были изготовлены по приказу Петра Великого, который, как известно, хотел объять необъятное, добившись власти над всем, чем можно. Но Время ему таки не покорилось, и часы те после его, прямо скажем, не очень простой смерти сгинули в небытие. А вот эти, вторые, проделав интересный и заковыристый путь, осели в Москве, став частью того самого дома и, попутно, одной из городских легенд.