Оскар Уайльд, или Правда масок - [12]

.

После семи лет учебы в Порторе Оскар получил первое место по греческому языку, и это дало ему право на стипендию в Тринити-колледже в Дублине, куда он поступил 19 октября 1871 года. Его сразу поразили красота и элегантность учебных корпусов, которым было уже более трехсот лет. Колледж располагался в центре города и считался менее престижным, чем Оксфорд или Кембридж, причем при наборе учеников здесь не делалось различия между протестантами и католиками. Репутация колледжа значительно укрепилась с приходом на кафедру древней истории и культуры преподобного Джона Пентленда Махэйффи и Роберта Тайрелла — на кафедру латыни. Оскар жил у родителей, в большом доме на Меррион-сквер, куда часто приглашал друзей: «Идемте ко мне, мы с матерью основали кружок и выступаем за отмену целомудрия»[38]. На следующий год они вдвоем с братом Уилли поселились в квартире с окнами, выходящими на северный фасад колледжа, в крыле здания, известном как Botany Вау[39]. Здесь Постоянно царил полный беспорядок, а на мольберте посреди комнаты, служившей гостиной, неизменно стояла картина, написанная маслом. Все свое время Оскар проводил за чтением: Суинберн, Саймонс, Шекспир… и Бальзак. «Я предпочитаю светские приемы в мире Бальзака любым приглашениям на балы у наших герцогинь»[40]. Несмотря на это, он был всегда желанным гостем в дублинских салонах, где расточал свое очарование в умении вести беседу, и разговор его сочетал огромную эрудицию с выдумками ирландца-фантазера. У себя в колледже он был членом исторического и философского кружков, участвовал в диспутах, чаще всего на религиозные темы. Уже тогда стало заметным предпочтение, которое он отдавал обрядам католической церкви. Но единственной его настоящей страстью оставалась Древняя Греция, о которой он писал: «Восхищение греческой культурой и удовольствие от чтения произведений греческих мыслителей и их жизнеописаний привели меня к более глубокому изучению этого предмета. Именно в Тринити-колледже у Махэйффи и Тайрелла я заразился страстью к древнегреческим идеалам и досконально изучил язык; оба эти преподавателя олицетворяли для меня весь колледж, а особенно я ценил тогда Махэйффи. Тайрелл был эрудированнее, но Махэйффи бывал в Греции, жил там и проникся замечательными идеями и чувствами этой страны. Кроме того, он всегда подходил к предмету с художественной точки зрения, и я все больше соглашался с ним в этом. Махэйффи был восхитительным собеседником… мастером изящных слов и красноречивых пауз»[41].

Несмотря на сан, Махэйффи был развратен: он предложил своему ученику принять участие в работе над книгой «Общественная жизнь в Греции от Гомера до Меандра», в которой широко освещался вопрос гомосексуализма. Именно со своим учителем юный Оскар постиг азы если не практики, то по меньшей мере теории гомосексуализма, отмеченного ореолом греческой красоты. Мир изящного и возвышенного тем более привлекал его, что за пределами школьных стен он ежедневно сталкивался с шокирующей грубостью и половой распущенностью однокашников: «Они были еще хуже, чем мальчишки из Порторы, — писал Уайльд, — в голове ничего, кроме крикета и футбола, скачек и прыжков, интеллектуальные экзерсисы они перемежали драками и попойками. Если у кого-то и была душа, то ее обычно губили в объятиях вульгарных кабацких служанок или уличных девок. Они были просто ужасны»[42].

Видя такое беспутство, Оскар не мог удержаться от мыслей об отце, стыд за которого продолжал жечь его душу; мать — идеальная, далекая, величественная, представлялась ему словно частью светлого мира Древней Греции. Так у него зародилось понятие античной чистоты, красоты и всего, что из этого вытекает, противостоящих порочным, лишенным какой бы то ни было любви связям с куртизанками — свидетельством тому был его собственный жизненный опыт. Складывается впечатление, что на данном этапе своего развития Оскар Уайльд был обречен на гомосексуализм, благодаря культу изысканного и интеллектуального и физическому неприятию женского образа таким, каким он представал в рассказах однокашников об их грязных похождениях или в восхвалении проституток, с которым брат Уилли как-то выступил на очередном заседании философского кружка.

Из всех противоречий, которые так ярко воплотил Оскар Уайльд, отнюдь не самым незаметным был контраст между его высочайшей, рафинированной культурой, интеллигентностью и неуклюжей и грубоватой внешностью. Однокашник по Тринити-колледжу Салливан вспоминает об одном довольно характерном эпизоде: «Однажды он написал стихотворение, которое прочел прямо в классе. Все были поражены его исключительной красотой, но когда Оскар закончил декламировать, самый здоровый детина неожиданно разразился оскорбительным смехом. Никогда раньше я не видел, чтобы человеческое лицо отражало столько дикой ненависти. Оскар прошел через весь класс, резко остановился прямо перед грубияном и спросил, по какому праву тот позволяет себе издеваться над поэзией. В ответ мальчишка расхохотался пуще прежнего, и тогда Уайльд с размаху врезал ему по физиономии»[43].

Учеба Уайльда в Тринити-колледже — сплошная полоса успеха. Дважды он стал лучшим по итогам экзаменов в конце учебного года, завоевал приз по греческому стихосложению, дважды стал стипендиатом по классическому обучению и, наконец, в феврале 1874 года, на третьем году учебы ему присудили одну из самых престижных наград колледжа — золотую медаль имени Беркли