Осиротевшие берега - [14]

- И еще: народ здесь немногословен, - добавил Нивин. - Возьми оленеводов, слова взвешивают, как лекарство в аптеке.

- Да-да. То же самое поморы, - поддержал его Смирнов.

- Не в почете у них многословие, зато скажут, как линейкой отмерят.

Тот день мы полностью посвятили мысу Шарапов, ну и, конечно же, поэзии.

От мыса Шарапов до Цып-Наволока есть что-то, напоминающее дорогу. По ней мы и засеменили, уже мало обращая внимание на приевшиеся горные пейзажи. Прошли километров десять, Владимир вдруг остановился и сказал:

- Смотрите, по карте справа мыс Баргоутный. Баргоутом в старину называли наружную обшивку деревянных судов. Давайте побываем в этом месте.

- Что ж, пошли, - нехотя согласился я.

Вышли на совершенно лысый мыс. На севере увидели башню маяка, в нескольких километрах от него - силуэт подводной лодки. На восток, ближе к острову Кильдин, скопились суда рыбаков. Мы присели у самого обрыва.

Баргоутный впечатляет. Темные шиферные пласты Природа изогнула, смяла, превратила в замысловатые желоба, сферические арки, вертикальные утесы. По расщелинам, в зоне недосягаемости волн, растет золотой корень.

- Да, - подытожил какие-то свои мысли Смирнов. - И вправду, иначе чем Баргоутный мыс не назвать.

Насколько наблюдательный человек! Ведь действительно природа выгнула каменные пласты так, что они напоминают обводы корпуса судна.

Корабельное

Прежде чем отправиться в дальнейший путь, совершим небольшой экскурс в историю.

В 1594 году участники экспедиции Баренца собирались на острове Кильдин перед походом в Арктику. Торопился на остров и некто Ян Гугейн. Несмотря на это, проходя мимо Рыбачьего, он все же заметил, что берег полуострова, будто город большой, до такой степени заселен. А теперь на берегу пусто. Мы находимся на "проспекте" вымершего "города". В путь...

От Баргоутного, через обширную долину, дорога выходит к губе Типунова. Бухта небольшая, с двумя впадающими в нее ручейками - Типунова и Пузырева. Смирнов проверил ручьи на предмет рыбы, и не без успеха.

Известно, что в XVII веке в бухте существовало селение, состоящее из 21 избы. Сейчас о нем напоминают лишь более буйная трава на местах домов и огородов да каменные кладки непонятного назначения.

Нанизав на подвернувшийся кусок проволоки пойманную рыбу, мы форсировали ручей и вышли к губе Корабельной. Некогда это было одно из самых густонаселенных мест на Рыбачьем. В "Путеводителе по Северу России" (С.-Пб., 1898. С. 78) читаем: "На восточномъ берегу Рыбачьего полуострова рядомъ с Ципъ Наволокомъ находится губа Корабельная, вь теченiе долгаго времени оживлявшаяся деятельностью факторiи, основанной здесь С.-Петербургскимъ купцомь Паллизеномъ, перешедшей затемъ к купцу Зебеку и от него къ обществу "Рыбакъ". Корабельная факторiя оставила въ нашихъ мурманскихъ и беломорскихъ промыслахъ заметный следъ своей деятельности примененiемъ къ лову сельдей и мойвы американскаго невода-кошелька и введенiемъ въ употребленiе морозниковъ для сохранения наживки".

Это было, а в период нашего путешествия население Корабельного представляли два человека - Николай Вербанович и его жена Аннушка. Добрейшие люди! Не успели мы до порога добраться, как в руках у Аннушки уже появилась литровая банка парного молока, надоенного от личной коровы. И мы пили молоко, сидя на пороге, радуясь солнцу, окончанию похода и гостеприимству незнакомых людей.

В гостях у последних жителей губы Корабельной Анны и Николая Вербановичей

На второй день в Корабельное прибыл на машине еще один краевед и любитель походов - Сергей Карпенко. Машина, на которой он приехал, возвращалась в Мурманск. Владимир Смирнов воспользовался этой оказией и вернулся домой. Уезжал он с сожалением. И тому была причина. Николай Вербанович пообещал нам показать нечто интересное, находящееся на берегу Корабельной губы.

Утром Николай уехал по делам в дивизион ПВО. Поджидая его, мы слушали рассказ Анны Ивановны:

- Мы-то сами из Белоруссии. Сюда судьба забросила в 1966 году. Ох и красиво же кругом, привольно, тихо, никто тебе на мозоль не давит. Эти дома построили военные. Мы для них работаем. Поначалу тут две семьи было. Стали мы, значит, обживаться. Корову купили, овец, огород завели. Вот что я скажу: жить здесь можно, на всем своем.

Аннушка вдруг умолкла, прислушалась.

- Кажись, Николай Яковлевич едет.

Как мы с Сергеем ни напрягали слух, ничего, кроме шума моря, не услышали. А хозяйка продолжала:

- По молодости я столько грибов да морошки заготавливала, что всем хватало. Счас что-то ноги стали подводить.

- А в город не собираетесь перебираться? - поинтересовался Сергей.

- Ой, да что вы! Шумно и душно там. Правда, ходит слух, что сократят нас скоро. Что ж, попросимся на маяк, будем там работать.

Подъехал Вербанович. С ним замполит зенитно-ракетного дивизиона майор Сергей Горощенко. Вместе отправились на мыс, стоящий слева от бухты.

По южному склону мыса хорошо видны остатки домов и даже что-то отдаленно напоминающее дорогу. Вербанович, не обращая на это внимания, ведет нас по берегу.

- Вот смотрите, - он показывает на большой каменный гурий с грубо сколоченным крестом возле него. - А это самое интересное.