И золотая. Из-за Лиса.
По пути Шун-Ди собирался с духом, чтобы начать важную дискуссию, а Лис задумчиво вертел в пальцах павлинье перо, будто что-то про себя рассчитывая, и время от времени с подфыркиваньем шептал: «Коронники, надо же…» Едва переступив порог «Ворот героев», Шун-Ди решительно вдохнул… и выдохнул — потому что их встретил непривычно суровый взгляд хозяина из-за стойки.
— Ну и как вы это объясните, господа? Что творится в комнате? У вас там болотные духи плясали, что ли — или может, пьяные гномы?
Хозяин хохотнул, но как-то невесело. Лис летучим жестом погрузил перо в карман куртки.
— Не имею чести знать никого из славного народа агхов, господин мой, — пропел он — сладко, как и положено менестрелю. Шун-Ди холодел и бледнел, стоя за его угловатым плечом. — Но, если мои ограниченные знания верны, дети гор очень сдержанны в питии хмельного… Более сдержанны, — (вздох сожаления), — чем мы, люди.
В другое время Шун-Ди обязательно оценил бы тонкую, как свёрток полупрозрачного шёлка, издёвку в словах Лиса (трудно даже представить, чего Двуликому стоило сказать «мы, люди») — в другое время, но только не сейчас.
«Иней», — стучало у него в голове, пока насупленный хозяин медленно-медленно убирал под стойку расчётную книгу. Если он видел Инея или просто догадался… Если донесёт градоправителю Веентона (наверняка альсунгцу — почти все градоправители в Ти'арге сейчас альсунгцы или, по меньшей мере, личные ставленники и друзья короля Хавальда)… Да не допустит такого Прародитель. Прислушиваясь к мёртвой тишине наверху (немногочисленные постояльцы, видимо, дремали или разошлись по делам), Шун-Ди попытался представить, что будет дальше. Градоправитель, наверное, сразу обратится в Академию, к наместнику Велдакиру — ибо это ведь дело чрезвычайной срочности. Дракон в королевстве! Настоящий дракон, с крыльями и клыками, совершенно как в легендах, песнях и сказках!..
И неважно будет, что мать Инея, Рантаиваль Серебряный Рёв, дарила ему свои рокочущие песни на западном материке. Неважно, что крылья её пронзали воздух во славу сына — над холмами, лесами и реками, вода в которых чище алмаза. Неважно, что она согревала его паром своего водяного дыхания и мягкой, горячей чешуёй живота — чтобы он вырос большим и сильным, со своей особенной судьбой. В золоте глаз Рантаиваль — уже тогда, когда Иней, оставаясь зародышем под скорлупой, не имел ни имени, ни оформленного тела, ни сознания, лишь отчаянную драконью душу, — отпечаталась эта судьба. Драконица знала: сын должен будет служить тому, в ком продолжила течь бедовая кровь Повелителя Хаоса. Должен будет отправиться за океан — первый дракон-мореплаватель за долгие годы барьера…
Всё это не имеет значения для наместника, короля и лоснящихся от ароматных масел, лукавых вельмож Минши. Для них Иней станет всего-навсего непобедимым оружием в Великой войне, бронированной угрозой Дорелии… В перспективе — главной мощью Хавальда, его сыновей и внуков. Если, конечно, Совет на самом деле всё же изменил своё решение и собирался поддержать наместника, а не бунтовщиков, — в чём Лис был совершенно уверен. При таком питомце кто посмеет оспаривать у короля статус властелина Обетованного?
Никто, включая магов. Ни Отражения, ни правители Кезорре, ни сумасшедший красавец Инген Дорелийский не смогут противостоять ему.
И Светлейший Совет тоже не сможет… Но сначала убедится в измене Шун-Ди и Лиса.
Так ты боишься за дракона или за себя, Шун-Ди-Го?…
Шун-Ди вздохнул, прогоняя наваждение. Уже не впервые ему казалось (если казалось), что Лис пролезает в его голову, а его голос гортанно шелестит где-то внутри, ласкает мехом, то подсказывая, то глумясь, и всегда — провоцируя.
Хозяин пока не заявил, что видел Инея. Значит, ещё не всё потеряно.
— Вот уж не знаю, как там у гномов с выпивкой, — кисло сказал он. — А за сломанный стул и царапины на комоде вы мне заплатите… Пойдёмте-пойдёмте.
Лис кивнул и двинулся к лестнице — с достоинством шайха, чьи заслуги оценил какой-нибудь знатный эйх; не хватало только складок миншийского одеяния и нужных татуировок… Он шёл легко, едва касаясь носками ступеней, Шун-Ди поднимался следом, а замыкал шествие размеренно топающий, сопящий от злости хозяин. Закопчённый потолок нависал над головой низко, как своды пещеры. В одной из таких пещер у Алмазных водопадов на западе Шун-Ди однажды пришлось проводить переговоры с кентаврами… Сердце защемило: ещё ни разу «Врата героев» не казались Шун-Ди таким убогим и нежеланным местом.
Шун-Ди почему-то только теперь заметил маленькую серьгу у Лиса в левом ухе: блестящую чёрную бусинку в золотой оправе. Лис всегда любил безделушки и мелочи — помнится, радовался как ребёнок разномастным золотым монетам боуги, их поделкам из дерева и шерсти… Неудивительно, что в людских королевствах он по-сорочьи (или по-менестрельски) наслаждается изобилием.
И неудивительно, что так раздражает хозяина и Сар-Ту… Шун-Ди расстерянно прикусил губу: глупый порыв дёрнуть за серьгу Лиса был так силён, что на мгновение он позабыл о разгроме в комнате, Инее и загадочных «коронниках».
