Лис и Шун-Ди переглянулись.
— Коронники? А почему такое странное название? — невинно спросил Лис.
Мясник брезгливо поморщился, достал из-под прилавка свиную голову и с громким стуком водрузил её на колодку для разделки.
— Да тем, кто грамотный, они всё письма рассылали — на синей бумаге, а в углу герб с золотой короной. Говорю же: тронутые, да помилует их Дарекра в чертогах смерти.
Синяя бумага и золотая корона. Шун-Ди знал, что прежние знамёна Ти'арга — времён до Великой войны — были синими, с золотой окантовкой.
Эти цвета и корона означали свободу.
Шун-Ди видел, как алчно дрогнули ноздри Лиса — вовсе не от смеси мясных запахов. И понял, что этой ночью Двуликий напишет ещё одну песню.
* * *
Гостиница, где они остановились (в Веентоне, с его невеликим выбором, их было всего две — причём одинаковой степени убогости: Шун-Ди не сомневался, что его приятели-купцы побрезговали бы даже порог переступить), носила гордое имя «Ворота героев». Непомерно гордое для потемневшего от копоти, выкрашенного ядовито-зелёной краской здания на хлипком каменном фундаменте. Как пояснил Шун-Ди и Лису словоохотливый хозяин, его отец, прошлый владелец, переименовал гостиницу после взятия альсунгцами Академии. Его друг и названый брат, мечник, погиб в пехоте Ти'арга, защищая знаменитые Ворота Астрономов. И с тех пор на грубо сколоченной табличке над входом красовался не полунепристойный рисунок с лягушками, как раньше, а изображение ворот в окружении звёзд.
Шун-Ди тянуло полюбопытствовать, кого отец хозяина считал «героями»? Вряд ли победивших воинов королевы Хелт. А если так, при внимании властей у него могли бы начаться большие неприятности…
Но, видимо, наместнику и королю было мало дела до захудалой гостиницы в приграничном городишке на северо-западе. И Шун-Ди решил не задавать лишних вопросов: в Минши детей с младенчества учат уважать чужие тайны. Ведь Прародитель дал каждому и жизнь, и право ею распоряжаться; сталкиваясь по торговым делам с ти'аргцами, дорелийцами и (особенно) кезоррианцами, Шун-Ди с каждым разом понимал их всё меньше. Для них лезть в чужие дела было совершенно естественно — и их не смущало, что Шун-Ди теряется от вопросов по поводу годовых доходов, мнения о Великой войне или вере в Прародителя. Отвратительное чувство — будто посторонние копаются пальцами его миске с рисом.
А ти'аргцев, тем не менее, всё ещё считают народом учёных и мудрецов… Даже сейчас, когда на них так ощутимо (для Шун-Ди) влияют прямолинейные нравы альсунгцев — от суеверий и отвращения к магии до страсти к морю и презрительного отношения к женщинам. Удивительно, как долго не отмирает привычка.
К тому же — хватит уже и того, что им самим снова придётся прятать Инея. А с таким малобдительным стражем, как Лис, это вдвойне трудно.
Впрочем, Лис как раз, наоборот, запросто сблизился с хозяином: уже в их первый вечер в Веентоне, когда выезд на тракт отложился из-за очередного дождя, он увлечённо болтал с ним о политике над бутылью вина с пряностями. Изысканную ругань в адрес «потрясающего безумца» (Лис обожал по-песенному броские формулировки, царапающие слух), короля Ингена Дорелийского, и сплетни-предположения о том, что теперь творится в Феорне и что предпримут кочевники Шайальдэ, он перемежал песнями под мелодии на лире. Мелодии были такими нежными, а голос Лиса — таким пронзительно-сладким, что Шун-Ди в тот вечер рано ушёл в комнату; а вот молодая, миловидная жена хозяина ещё долго оставалась внизу…
Скоро Шун-Ди понял, что голубоглазая ти'аргианка — одна из причин, задерживающих их в Веентоне. Не то чтобы его не радовала бесплатная добавка к обедам или то, как быстро и напрочь «господин менестрель» очаровал расторопную женщину (хотя это, пожалуй, всё-таки чуть-чуть раздражало…) — но, о Хаос, им же нужно ехать. Да, главный торговый тракт Ти'арга привёл их сюда, но до Кинбралана ещё несколько дней пути, а обстановка там, как выяснилось, тревожная. Несколько дней — это много, безумно много; Иней так быстро растёт и меняется, и никто из них не может сказать, что он вытворит сегодня или завтра. Например, порвёт в клочки заветный рюкзак (как уже делал с вещами Шун-Ди и порывался — с длинными волосами Лиса) или начнёт наконец дышать раскалённым паром; и вот тогда его точно не спрячешь…
Да, дорог каждый час, и пора в дорогу. Надо сказать об этом Лису. Судя по всему, предполагаемый хозяин Инея (ах да — кажется, всё-таки хозяйка) в опасности, как и они сами. В Ти'арге действует сила, враждебная и наместнику Велдакиру, и Светлейшему Совету — поэтому нельзя терять бдительность.
Шун-Ди уже не помнил, когда с таким трепетом относился к каждому мигу в сутках, от Часа Соловья до Часа Совы. Пожалуй, только на западе, где мгновения хотелось жадно удержать, подольше носить в себе, кричать времени «стой!» — за их нервную, полусумасшедшую, изумрудно-зелёную красоту.
Здесь, в Ти'арге, красота тоже была, но другая. Дождливая, серо-синяя, тёмно-бирюзовая у моря и блёкло-лиственная в перелесках и холмах. Сумрачная — в предгорьях и вечно туманных набросках Старых гор на горизонте. Теперь ещё серебристая — из-за Инея, и…
