Ошимское колесо - [10]

Спустя минуту песок совсем улёгся, и луна осветила развалины нашего лагеря. Я стоял, полуоглушённый, с ножом Джамина у моего горла, а Махуд кричал обвинения, в основном о своей сестре, словно разрушения лагеря были ничем по сравнению с её обнажённой грудью. Пусть даже и прекрасной. Странно, но я не чувствовал страха. От взрыва я как-то разделился, словно парил за пределами своего тела – равнодушный наблюдатель, которого окружающее занимало в той же мере, что и ярость Махуда или ладонь Джамина на рукояти клинка, прижатого к моей шее.

Выглядело так, будто здесь прошёлся ураган, не оставив стоять ни одного шатра. Те, кто были внутри, когда ночь озарилась, остались по большей части невредимыми. А те, кто остались снаружи, получили ожоги на незащищённых участках кожи, обращённых к взрыву. Ха'тари в патруле пострадали немного, хотя один, кажется, ослеп. Но кочевники, которые сидели в темноте вокруг своего молитвенного шеста, получили сильные ожоги, как и слуги.

Верблюды убежали, но многие караванщики собрались у основания ближайшей дюны, где лечили раненых. А я остался на открытом песке с двумя братьями и тремя слугами. Ночью в пустыне было чертовски холодно, и я заметил, что дрожу. Братья, наверное, решили, что это от страха, и Джамин мерзко мне ухмыльнулся. Но некоторые катаклизмы настолько ужасны, что мой обыкновенный страх просто доходит до предела и уносится прочь – и прямо сейчас мой страх по-прежнему блуждал где-то в ночи.

Так было до тех пор, пока шейх Малик не появился из дюн с двумя ха'тари, которые вели полдюжины верблюдов – тогда я неожиданно пришёл в себя и запаниковал, вспоминая его беззаботную болтовню о золочении яиц любого мужчины, который коснётся его дочерей.

– Я её не касался! Клянусь!

– Не касался кого? – Шейх оставил верблюдов ха'тари и подошёл к маленькой группке вокруг меня.

Джамин опустил нож, и два брата развернули меня к своему отцу. В ночи за его спиной по-прежнему клубилась колонна огня, распространяясь по небу – жёлтая и оранжевая, с пятнами тьмы, огромная, несмотря на тот факт, что пешком до неё добираться пришлось бы целый день.

– Это было Солнце Зодчих. – Шейх махнул рукой в сторону огня за своей спиной.

До того я ещё не задумывался, отчего или что это было, но как только он это произнёс, я знал, что он прав. Ночь осветилась ярче дня. Будь мы на несколько миль ближе, и шатры заполыхали бы, а люди снаружи превратилась бы в горящие столбы. Кто, кроме древних, обладал такой мощью? Я попытался представить себе День Тысячи Солнц, когда Зодчие выжгли мир и выпустили смерть.

– Неверный обесчестил Тарелль! – выкрикнул Махуд, указывая на фигуру, растянувшуюся под накидкой.

– И убил её! – крикнул Джамин, размахивая ножом, словно компенсируя тот факт, что эта мысль запоздала.

Лицо шейха одеревенело. Он бросился к девушке и отбросил накидку, открыв её голову. В этот миг Тарелль чихнула и открыла глаза, рассеянно уставившись на отца.

– Дитя моё! – Шейх Малик притянул дочь к себе, открыв её шею и плечо, отчего ха'тари хватил бы удар. Потом он уставился на меня холодными глазами.

– Верблюды! – Тарелль потянула отца за руку. – Они… он спас меня, отец! Принц Ялан… он встал у них на пути, когда они побежали, и вытащил меня.

– Это правда! – солгал я. – Я прикрыл её своим телом, чтобы её не раздавили. – Ворча, я стряхнул руки братьев. – На меня наступил верблюд, который растоптал бы вашу дочь. – Разбушевавшись, я одёрнул свою одежду, желая, чтобы на мне были кавалеристская рубашка и куртка. – И мне не нравится, когда у моего горла держат чёртов нож братья женщины, которую я защитил ценой огромного личного риска. Братья, которые, к слову, прямо сейчас горели бы в огне в оазисе Пальм и Ангелов, если бы я не был ниспослан, чтобы спасти ваши жизни!

– Отпустить его! – Шейх бросил на обоих сыновей мрачные взгляды, хотя ни один из них уже меня не держал, и махнул им рукой. – Ступайте с Тахнуном и верните наших животных! И вы! – он обернулся к трём слугам, не обращая внимания на их раны. – Приведите лагерь в порядок!

Снова повернувшись ко мне, шейх поклонился в пояс.

– Тысяча извинений, принц Ялан. Если вы окажете мне честь охранять моих дочерей, пока я спасаю наши товары, я буду у вас в долгу!

– Это честь для меня, шейх Малик. – И я поклонился в ответ, чтобы скрыть ухмылку, которую мне не удалось убрать с лица.

***

Спустя час я стоял перед вторым лучшим шатром шейха, охраняя всех четырёх его дочерей, которые сгрудились внутри, снова замотанные в безумные акры своих тоб. У девушек было три пожилых служанки, которые удовлетворяли их нужды и оберегали их добродетель, но это трио неважно себя чувствовало после того, как Солнце Зодчих осветило ночь. Две получили ожоги, а третья, видимо, сломала ногу, когда взрыв разбросал нас всех вокруг. Их раны обрабатывали неподалёку, возле шатра с ранеными мужчинами.

Важно было то, что никто из них не выглядел раненым смертельно. Пески ошеломляюще пусты: Мёртвый Король, быть может, и обратил на меня свой взор, но без трупов он представлял собой не большую угрозу.

Я слышал, как несколько раз упоминалось моё имя, когда сёстры тихими голосами за моей спиной обсуждали бедствие. Тарелль делилась своей историей о моей отваге перед обезумевшими верблюдами, а Лила напоминала сёстрам, что моё предупреждение спасло их всех. Если бы я не торчал снаружи, замотанный в халат кочевника, который вонял верблюдами, и от которого мои солнечные ожоги жутко чесались, то я, наверное, был бы весьма доволен собой.