Ошибочное мнение - [3]

Кончили мы с небольшой разницей. Сначала излился я, а через несколько толчков и он. Немного передохнув, мы продолжили это безумство. От его запаха сносило крышу напрочь, мне хотелось его чувствовать в себе каждую минуту, каждую секунду. Потому, ночь показалась для нас слишком короткой.

А утром…

Я проснулся первым, хотя и уснул-то всего пару часов назад. Как оказалось, я лежал на его груди, вдыхая такой пьянящий аромат. Только длилось это недолго. В какой-то момент меня резко отбросили в сторону, и Рид поднялся и стал одеваться.

— Ты куда? — удивился я.

— Подальше отсюда, — холодно и равнодушно заметил он, — я получил то, что хотел, да и тебе помог. Какие-то вопросы? — такого ехидства, сарказма и издевки я не ожидал, а он продолжил, — или ты рассчитывал еще на что-то? Если да, то зря. У меня не может быть ничего общего со шлюхами, — высказавшись, — он как раз к тому времени успел полностью одеться — Рид пошел на выход. Уже взявшись за ручку, напоследок обернувшись, сказал. — Я надеюсь, ты не рассчитываешь, что мы и в дальнейшем останемся друзьями?

На это мне оставалось только отрицательно помотать головой. После чего он покинул мой дом навсегда, а я… Просто уткнулся в подушку и завыл. Да-да, именно завыл, мне было горько, неприятно и обидно. Только вот поделать я уже ничего не мог. Вой, не вой, а надо брать себя в руки и бежать, желательно, подальше.

Как раз сейчас, в эту самую минуту я дал себе зарок, что никогда, несмотря на желание, не стану шлюхой, не стану иметь ни с кем никаких отношений. Хватит. Я больше никому не позволю меня использовать. И больше ни один похотливый альфа меня не коснется. Умирать буду от желания, но не сдамся.

Собрав необходимые вещи, взяв с собой документы, я в последний раз окинул взглядом комнату, зная, что сюда я уже никогда не вернусь. Постояв несколько минут, набрал в грудь побольше воздуха и… С гордо поднятой головой покинул некогда родной дом.

Два года спустя.

— Господин Лансен, я снова исчезну на три дня, — подошел я к молодому учителю, с которым, с некоторого времени, можно сказать, если не подружились, то поддерживали очень неплохие отношения. А началось все с того, что, только поступив в университет, я тщательно скрывал свою сущность, запах омеги перебивал специальными пилюлями, которые мне выдал лекарь, к которому я зашел тогда, перед отъездом. Но ведь течку-то надо было как-то скрыть. Вот в первый месяц я и исчез, никого не предупредив, за что получил хороший нагоняй от препода, которым оказался как раз господин Лансен.

На первый раз он только пожурил, на второй — пригрозил не сдачей экзамена по его предмету, на третий раз он уже вызвал меня к себе и поставил вопрос ребром: или я ему все рассказываю, или вылетаю из университета. Пришлось, на свой страх и риск, все рассказать. Вот тут-то он и удивился. Как и все остальные, он считал меня альфой, из-за моей самоуверенности, наглости, умения держаться. Только его волновал один-единственный вопрос: как я справляюсь в период течки? Сам будучи омегой, он не мог выдержать, но ему легче, у него был его пара, который дается раз в жизни и то не каждому.

Пришлось рассказать, что, наглотавшись таблеток, сижу безвылазно дома, стараясь никуда не выходить, несмотря на то, что меня и ломает, и крутит, и наизнанку выворачивает, но я сдерживаюсь. Сцепив зубы, помогая сам себе, насколько это возможно, но держусь. Во всяком случае, за два года проколов еще не было.

Учитель только удивленно и пораженно покачал головой, но во время моих пропусков прикрывал, как мог. За это я был ему благодарен.

И вот сейчас, предупредив, что я ухожу, так как почувствовал приближение ненавистной течки, я опрометью бросился домой, не забыв закинуть в рот горсть таблеток, перебивающих запах.

Я бежал настолько быстро, насколько это возможно. Завернув за угол, в кого-то врезался. Подняв глаза, замер, не в силах сдвинуться с места.

Передо мной стояли мой брат Гирис и… Рид. Только сейчас, глядя на бывшего друга, я больше ничего не испытывал. Странно. Неужели за два года во мне умерли все чувства к этому самцу? Поразительно, но факт. Значит, это была не любовь, а всего лишь глупая привычка, привязанность, от которой я благополучно избавился.

Да, одно я могу сказать точно: подлость и предательство напрочь убивают любые чувства.

— Дирик?! — удивлению обоих не было предела. Я всеми силами постарался взять себя в руки, возвращая себе уверенность и, гордо подняв голову, ответил:

— Да, я. Не ожидал?

— Нет, — честно ответил брат, как-то странно принюхиваясь.

Черт! Течка! Я о ней даже на миг забыл. Надо срочно закруглять разговор. Тут, ехидно глядя мне в глаза, подал голос до этого молчавший Рид:

— Как тебе в роли омежки? Многим уже успел задницу подставить? — столько сарказма и издевательства я никогда не слышал. Но, тем не менее, собрав волю в кулак, ответил:

— Никому, ни один альфа меня не коснулся.

Рид хотел было отпустить снова какую-то гадкую шпильку, но его перебил брат:

— Он не врет. От него не пахнет альфой. Совсем!

— Совершенно верно, дорогой бывший брат! За эти два года у меня никого не было и не будет. Этим я смог доказать, что не все омеги шлюхи, как вы привыкли считать, есть достойные, — и тут, заметив, как после моих слов загорелись глаза бывшего друга, поднял руку и добавил, — только не про вашу честь.