Осторожность и расчетливость начали возвращаться ко мне, после того, как я нашел первый костяк. На бегу я запнулся обо что-то и полетел кубарем, встав увидел под собой человеческий скелет. Кости были очень старыми, в руках они просто рассыпались и и практически ничего не весили. Присмотревшись, заметил некоторые отличия, скажем так, от стандарта: голова, точнее передняя часть головы, была непропорционально большой. На ногах кости пальцев не то, чтобы отсутствовали, а образовывали как бы единый хрящ. Я не большой знаток анатомии, но и количество ребер мне показалось несколько большим, чем у человека.
Дальше я уже именно пошел, уже более внимательно приглядываясь к окружающему. Надо заметить, что необходимости постоянно лезть на каменные столбы не было, здание было видно хорошо, оно даже как бы нависало над всем окружающим. Поросль папоротников стала еще реже, в том месте, где я впервые появился в этом мире, папоротники стояли друг от друга метрах в десяти-пятнадцати, теперь расстояние между ними увеличилось по меньшей мере втрое. Я отметил про себя, что давно не попадались хищники и пасущуюся у папоротников мелочь я также, давно не встречал.
Передвигаться я стал более осмысленнее и осторожнее, хотя непосредственная опасность исходящая от хищников, казалось бы исчезла. Замечу, что я даже как-то к ним привык и уже не слишком боялся, опасаясь только возможной инфекции или яда. Сейчас жизнь, привычная мне по бегу, исчезла и я вновь столкнулся с неизведанным. Чем дальше я продвигался к зданию, тем чаще мне стали попадаться скелеты, некоторые из них уже не имели вообще ничего общего с обычными человеческими костями. Дождей здесь не было, ветра тоже, и как я имел уже возможность убедиться, местные санитары подъедали падаль очень быстро, следовательно это были такие же чужаки как и я. Энтузиазма мне такое открытие не прибавило. Внимательно осматривая останки я обратил внимание на то, что точно также, как собирался и я, некоторые очевидным образом размозжили себе головы, а вот другие, встречались с себе подобными, в результате чего получили разнообразные раны. Большинство костей было очень старыми, но встречались и останки со следами плоти и самым главным был для меня тот очевидный факт (следы зубов), что убийства происходили элементарно из-за мяса.
Это открытие заставило меня быть уже не просто острожным, а исключительно осмотрительным. Двигался я теперь от одного каменного валуна к другому и только после того, как тщательно осмотрев окрестности убеждался, что все вокруг чисто. Но к счастью, мне никто так и не встретился, до самого конца путешествия.
Местность еще раз постепенно сменилась, глина на которой росли папоротники, практически исчезла, а с ней исчезли и сами папоротники. Редко-редко попадались низкие чахлые кустики, без которых я бы не смог продержаться — пища, вода, мокасины и то чем можно прикрыться от двух солнц. Мне запомнился самый последний куст, который я видел. В мареве от нагретого щебня, жухлые, но все же содержащих влагу листья, другие, жесткие как жесть, пикообразные, и несколько симбионтов — насекомых, которые остались там на камнях.
Мне стало жалко их, я отобрал у них дом, а они шелестя пытались сбиться в кучу. Они были обреченны на долгую и мучительную смерть, ведь ближайший папоротник был в полукилометре за мной, если не больше. Я раздавил их, повернулся, и пошел к зданию.
…Передо мной был портал, и путь мой лежал среди залежей, целых гор скелетов, часть из них обратилась в прах и ноги мои, иногда до колен, утопали в этом прахе, смешанном с щебнем. Колонны поддерживающие свод над порталом были подобны горам, но несомненно имели искусственное происхождение. Удивительно, но они казались отполированными и ничуть не тронутыми выветриванием. Даже доломит должен был быть изъеден, но гладкость поверхности колонн была идеальной.
С трудом пробираясь среди завалов костей, я впервые вступил в полную тень — под портал. Наконец я дошел до центра этого мира.
…Передо мной расстилался колоссальный зал и вдали, в середине зала мерцало нечто, что должно назвать троном, не трон конечно, но всякий, кто смог бы увидеть это, согласился бы со мной.
А на том троне сидит, нет не сидит, нельзя объяснить это словами, кто-то присутствует, то возникая, то сдвигаясь, нет, не смогу подобрать точных слов. И не чудовище, вовсе нет, а нечто невообразимое, что я для себя назвал Вием. Я понял, что по сравнению с ним я ничто. Он был самой прочной и неизменной вещью, которую я когда либо видел или мог представить себе.
…Картина — колонны, плиты, как в Баальбеке, но наполовину выеденные временем, и в центре, казалось бы и не существо, а сама воплощенная идея.
Я увидел его и замер. В моей голове болезненно, будто щипцами закручивали в голове мясо, собирался медленный вопрос, обращенный ко мне:
— Тварь, спрашивай, это твое последнее право, я тот, кто оставлен здесь для того, чтобы отвечать.
Все те недели, которые я добирался до него, гниющая рука, каждодневные схватки, понос от сока листьев, струпья солнечных ожогов, и наконец это змеиное презрение, все это вызвало во мне такую ярость, что я сразу забыл о значительности его, и заорал:
