Ошибка Нострадамуса - [87]

Угрожая разводом, она с огромным трудом сумела заставить Блока выполнить первейшую супружескую обязанность. Но лишь через год после свадьбы последовала «вспышка чувственного увлечения», избавившая ее от девственности. К сожалению, продлилась она недолго.

Дальнейшая судьба Любови Дмитриевны во многом объясняется «сексуальным голодом» страстной женщины. Блок чувствовал, что он кощунствует, ложась в постель с Прекрасной Дамой, и это превращало его в импотента. В его душе на всю жизнь возник разрыв между любовью земной и любовью небесной, преодолеть который он так и не сумел.

После смерти Блока Любовь Дмитриевна написала нежные и беспощадные воспоминания о своих отношениях с ним, изданные в восьмидесятые годы в Иерусалиме литературоведом Лазарем Флешманом.

Они пестрят столь натуралистическими сценами, что прочитавшая их в рукописи Анна Андреевна Ахматова сказала: «Любка — дура. Ей для того, чтобы навсегда остаться Прекрасной Дамой, нужно было только одно: чтобы промолчать». Об этом мне рассказал друживший с Анной Андреевной Анатолий Якобсон.

Блок понимал, что его мистические завихрения разбили его семью, что он не смог сделать свою Прекрасную Даму счастливой. Его терзали угрызения совести. Мучило отчаяние. Но что бы с ним не происходило, он продолжал любить ее, «Ясную, Светлую и Золотую». Она была и осталась «святым местом души».

Любовь Дмитриевна не стала проливать слезы по поводу несостоявшегося счастья. Но решив, что при таких обстоятельствах хранить мужу верность она не обязана, целиком ушла в богемную жизнь с любовными «дрейфами». На глазах мужа крутила бурный роман с Андреем Белым. На гастролях с театром Мейерхольда, куда ее взяли на второстепенные роли лишь потому, что она жена Блока, пережила «сжигавшую душу чувственную весну 1908 года».

Долгий период монашества кончился, и она в веселом отчаянии пустилась во все тяжкие, заводила многочисленные интрижки и романы.

Блок не вмешивался в то, что творилось с его подругой. Знал, что он сам во всем виноват, и не осуждал ее. После одной уж совсем нелепой связи с каким-то забулдыгой, который ее поколачивал под пьяную руку, уставший от всего этого Блок предложил жене развод. Но она, стоя на коленях, вымолила прощение. А получив его, умчалась на очередные гастроли, откуда вернулась беременной неизвестно от кого. Произошло бурное объяснение со слезами и объятиями. Они вместе решили, что это будет их ребенок.

Блок, который, по-видимому, страдал неизлечимым бесплодием, ждал его с радостью. Но мальчик, которого родила Люба, прожил всего восемь дней.

Потом она опять с кем-то куда-то уехала. Блок тосковал, когда ее не было рядом, писал ей нежные письма. Несмотря ни на что, он понимал, что в его жизни были всего две женщины: Она и все остальные.

Но вот в 1913 году в жизни Блока появилась новая Прекрасная Дама. Как бы очнувшись от спячки, он страстно влюбился в Любовь Дельмас, оперную певицу, исполнительницу роли Кармен. Он посвятил ей цикл стихов еще до того, как она стала его возлюбленной. Он влюбился в ее божественный голос из зрительного зала. Ему казалось, что теперь-то он сумеет объединить любовь земную и небесную. Вначале так оно и было. Но ведь начало прекрасно всегда…

О красоте Дельмас говорил весь Петербург. Голос у нее был сильный, выразительный, и она даже участвовала в заграничном турне с самим Шаляпиным.

«Я не мальчик, я много любил и много влюблялся. Не знаю, какой заколдованный цветок бросили Вы мне, но Вы бросили, а я поймал», — писал ей Блок. После каждого ее выступления она получала от него корзину роз. В ночь после первого свидания Блок написал стихи:

Ты встанешь бурною волною

В реке моих стихов,

И я с руки моей не смою,

Кармен, твоих духов.

В течение полугода они почти не расставались. Он любил ее уже не как Прекрасную Даму, а как земную женщину. Сходил с ума от каждой ее родинки, изгиба тела, губ, колен. Это была на удивление красивая пара. Они идеально подходили друг другу.

Но Блок считал, что тот, кто призван служить искусству, должен отказаться от счастья. Ведь искусство там, где утраты, голод, холод и страдание. Он отрицал счастье, потому что оно мешает творить. Для вдохновения ему нужны были скорбь и отчаяние.

Он писал Дельмас: «Я не знаю, как это случилось, что я нашел Вас, не знаю и того, за что теряю Вас, но так надо. Надо, чтобы месяцы растянулись в годы, надо, чтобы сердце мое сейчас обливалось кровью, надо, чтобы я сейчас испытывал то, что не испытывал никогда, — точно с Вами я теряю последнее земное. Только Бог и я знаем, как я Вас люблю».

Блок сделал усилие и порвал с Дельмас — не резко, на это он не был способен, но безвозвратно. Она еще пыталась бороться за свое счастье, вымолила у него свидание, после которого он записал в дневнике:

«Как она плакала ночью, и как на одну минуту я опять потянулся к ней, потянулся жестоко, увидев искру прежней юности на лице, помолодевшем от белой ночи и страсти. И это мое жестокое (потому что минутное) старое волнение вызвало только ее слезы… Бедная, она была со мною счастлива».

Дельмас прожила долгую жизнь, но ничего примечательного в ней больше не было. Она умерла через несколько дней после того, как ей исполнилось девяносто лет. Чувствуя приближение смерти, сожгла все письма Блока.