Ошибка канцлера - [23]

Московские приходы с трудом оправлялись после пожарного разорения, Свенский монастырь вблизи Киева мог позволить себе великолепный монументальный соборный портал, который возводит московский зодчий. На Украине Растрелли доверит Мичурину строительство Андреевского собора и киевского дворца по собственным планам. Работа потребовала четырнадцати лет, но позже петровский пенсионер снова в Москве, привычный, всем знакомый, безотказный. Не Праскева ли Пятница из Замоскворечья убедила Растрелли в возможностях и высоком умении архитектора? Он возводит ее на средства купцов Журавлевых в 1739–1742 годах. Когда бы в диапазоне предлагаемых историками временных границ ни строился Климент, он строился при Иване Мичурине.

Хотя как определить понятие – современники Климента? По-видимому, просто – XVIII столетие. В многочисленных разнохарактерных очерках по истории русской и собственно московской архитектуры, справочниках, путеводителях ошеломляющий разнобой лет. Для одних – пятидесятые годы, последние в блистательной карьере и непререкаемом влиянии на строительные вкусы Растрелли. Для других – семидесятые, когда даже в глухой провинции, новообразованных губерниях законодателем моды становится торжественный и строгий классицизм. Для третьих – и вовсе двадцатые, когда все еще определялось взглядами Петра. А колебания внутри таких разных десятилетий! А разнобой с именами зодчих, не менее разных, не менее непохожих друг на друга – Растрелли, Алексей Евлашев, строитель исчезнувших Красных ворот и колокольни Троице-Сергиевой лавры Загорска Дмитрий Ухтомский… И все одинаково без документальных обоснований – без ссылок на документы и архивные источники.

Лондон Министерство иностранных дел Правительство вигов

– Милорд, свершилось! Петр I принял титул императора, Россия стала империей.

– Логичный вывод из того, что этому монарху удалось достичь. Я надеюсь, поздравительные письма готовы?

– Не извольте беспокоиться, мы не задержимся с ними. Кстати, еще одна небольшая петербургская новость – внебрачный ребенок у царевны Прасковьи.

– Любопытно. Но так ли важно?

– Думается, да, потому что отец ребенка Иван Дмитриев-Мамонов.

– Член Военной коллегии? Тот, что писал устав русского войска?

– Вот именно, милорд.

– И что же?

– В этом деле замешано слишком много и слишком влиятельных сановников.

– Даже так Но кто именно?

– Сообщил императору о рождении ребенка Павел Ягужинский. Их разговор оказался очень продолжительным, если иметь в виду нетерпеливый характер Петра.

– Ребенок, естественно, мужского пола?

– О да. После Ягужинского в спальню царя были вызваны сам Меншиков, покровительствовавший этой связи, любимый денщик Петра Василий Поспелов, в доме которого происходили их свидания, кабинет-секретарь императора Алексей Макаров и даже Остерман.

– И все они причастны к истории царевны?

– Как нельзя более.

– Это становится по меньшей мере любопытным. Но что же дальше?

– Для Остермана и Алексея Макарова все закончилось, по-видимому, крупным разговором. Меншиков понес физическое наказание от руки царя. Хуже всех пришлось Василию Поспелову. По утверждению нашего министра, он был трижды пытаем в спальне императора.

– Полагаю, виновные в соучастии не понесли сколько-нибудь серьезного наказания?

– Вы правы, милорд. Несмотря на пытки, Василий Поспелов на следующий же день стал пользоваться снова расположением царя. Впрочем, его связь с царевной была самой тесной.

– В каком смысле?

– Поспелов женат на дочери Ивана Дмитриева-Мамонова от первого брака, причем свадьба состоялась совсем недавно. Это можно считать платой отца за покровительство в его отношениях с царевной. Тем не менее наказание, и жестокое, состоялось.

– Его жертва?

– Слуга Поспелова. Он приговорен к каторге.

– Это не имеет значения. Меня интересует во всей этой истории только позиция Меншикова.

– Она осталась неизменной.

– Вы так полагаете? Позволю себе усомниться. Министр писал о подозрениях, возникших у царя в связи с финансовыми злоупотреблениями Меншикова.

– Я бы затруднился, милорд, определить действия Меншикова как злоупотребления. Скорее – это хищения, и в совершенно неслыханных для государственного сановника масштабах. Его владения исчисляются сотнями деревень, десятками городов, тысячами арпанов[1] земли, не говоря о дворцах, поместьях, драгоценностях.

– По-вашему, все это могло произойти незамеченным со стороны Петра, и это при его-то наблюдательности и подозрительности?

– Ни в коем случае. Петр просто не обращал внимания.

– Об этом и речь. Просто не обращал внимания, а теперь счел нужным обратить. Следовательно, существуют причины, которые побудили царя изменить свою тактику в отношении светлейшего.

– История с Монсом, несомненно, сделала свое дело. Любовник императрицы…

– Прошу прощения, сэр. В связи с новыми событиями имеет смысл вернуться еще раз к этой пикантной истории. Итак, как она выглядела в общеизвестной интерпретации?

– Милорд, о какой интерпретации может быть речь? Факты говорят сами за себя.

– Не имею ничего против – давайте разберемся в фактах.

– Вилим Монс, брат фаворитки императора Петра. Служил в армии, участвовал в битвах при Лесной и под Полтавой. Храбр, ловок. В 1711 году обратил на себя внимание императора и стал его адъютантом.